Обрести силу

— Вот об этом я и говорю, — назидательным тоном проговорил он. — Ты, как десятки и сотни остальных, не видишь или не хочешь видеть главного… Шамор это не бешеный набег степных кочевников или горских племен, которые пришли за добычей! — он, не отрываясь, смотрел на непрерывно снующие по лагерю запряжённые повозки. — Этот лагерь… Земляные укрепления, растущий деревянный частокол, пара башен, выросли за какие-то два дня… В занятых городах уже появились свои наместники. Лазутчики доносят, что кое-где даже восстановили старое городское управление… Нет! Шамор другой и не надо в нем видеть наших старых врагов. Это опытный и страшный враг, который сюда пришел надолго.

Он оторвал взгляд от разворачивавшегося лагеря и повернулся к внимательно слушавшему ему горцу.

— И есть еще одно, о чем ты совершенно позабыл…, — его губы слегка тронула улыбка, которая сразу же пропала. — Напомни мне, где и когда моя гвардия воевала? — Гуран, еще секунду назад сдерживал себя, чтобы не возразить королю, сразу же сник. — Именно так! Всех вас будоражит горячая кровь, и вы совсем об этом забываете. Ольстер, милостью Благих, вот уже три десятка лет ни с кем не воевал. Ты понимаешь, Гуран? — тот угрюмо молчал, ни слова не пытаясь вставить. — Вижу, понимаешь… А Шамор? — после многозначительной паузы молодой король продолжил. — Вся история султаната последних пол столетия это непрерывные большие и малые войны, стычки и приграничные набеги… А как обычные деревенские раздолбаи становятся бессмертными, надеюсь ты тоже не забыл? — тяжелый взгляд короля почти пронзал горца насквозь. — Сначала надо отрубить два полных срока на границе со Степью или Империей Регула — целых восемь лет… и только потом… если выдержишь испытание тебя зачислят в ряду султанской гвардии.

Тут его глаз привлек взбирающийся на пригорок небольшой отряд всадников, во главе которых скакал высокий мужчина с черно-красным бунчуком в руках. Это снова были посланцы от шаморского полководца Сульде Неистового!

— Гуран, — король наклонился к горцу. — Скачи к лекарю и узнай, как там Фален. Потом вождя торгов ко мне… Нехорошие предчувствия у меня…

Встреча с шаморцами состоялась в королевском шатре, возвышавшемся в отдалении.

Посланник, высокий мужчина с гладко выбритой головой, часть которой была покрыта затейливой татуировкой, ожидал короля, держа в руках длинное копье с неизменным хвостом красно-черного бунчука.

— Хой! — приглушенно вырвалось у него, когда посланник перевел глаза с приближавшегося короля с телохранителями на королевский шатер, окрашенный в ярко-алый цвет. — Это божественный по чистоте цвет, достойный лишь самого Великого султана, да продлятся его годы вечно, — тихо прошипел он, хватая за рукав одного из своих сопровождающих. — Откуда у этих земляных червей такая ткань?

При приближении короля посланник снова натянул на свое лицо презрительную маску, словно даже одно лишь общение доставляло ему неимоверные страдания.

— Я, Борхе сын Коэна Копьеносца, тысячник Алого тумена Великого Шамора, — посланник стукнул себя в грудь. — Моими устами говорит сам Победоносный Сульдэ… Где тот, кто подло напал на сотню Урякхая? Выдай мне эту собаку живым и наслаждай еще тремя днями жизни!

Король Роланд, окруженный своими приближенными молчал и неуловимо улыбался (как казалось Борхе, нагло и вызывающе молчал), что еще больше усиливало его желание раскроить ольстерцу череп. В какой-то миг тысячник настолько живо себе представил эту картину, что даже почувствовал этот пряный и тяжелый запах крови… «Эта тварь еще скалится, словно гулящая девка, — внутри Борхе бушевал настоящий огонь, который он с трудом прятал за неподвижной презрительной маской. — Знал бы он, что и эти-то дни дышит взаймы… Если бы не повеление Великого… то бессмертные Победоносного Сульдэ давно бы уже втоптали этого хлыща в грязь. Великий — милостив и не желает терять своих бессмертных, если все и так достанется ему… Но видят Боги, как же я хочу стереть улыбку с лица этого ольстерского ублюдка!».

— Где он? — вновь спросил Борхе, требовательно пристукнув копьем с бунчуком по земле. — Или слово короля Роланда стоит меньше ломанного медяка?! — тысячник с презрением рассмеялся, намеренно оскорбляя владыку Ольстера. — Твое слово король Роланд?

Бледный, без единой кровинки в лице слушал его Роланд. Сейчас, смотря прямо в глаза этому наглому, чувствующему свою силу посланнику, король непрестанно напоминал себе… «Спокойно… Пусть говорит, — каждую секунду снова и снова повторял он себе. — Надо ждать… Чем дольше эта обезьяна треплет языком, тем больше мы выигрываем времени».