Обрести свой мир (СИ)

   Я не пила, не курила, а вот мимо парней пройти не могла. Меня уже гулящей на весь институт ославили, и на комсомольском собрании слегка песочили, а остановиться не могла. Это сейчас я понимаю, что забеременеть хотела, а тогда просто гуляла.

   А шестого октября сорок восьмого произошло землетрясение. И наш корпус развалился. Проснулась я уже вертикально. Нам очень повезло, что наши кровати подперли потолочные балки. У нас хоть немного пространства было, могли поворачиваться, даже пописать в один угол ходили. А многие погибли от синдрома сдавливания уже после того, как их вынули, почки отказали.

   А когда нас вытащили, я в старшине-сверхсрочнике мою фронтовую любовь узнала. И все, пропала. Или, точнее, нашлась. Я ему сразу, как встречаться стали, все рассказала. И про то, что детей не смогу родить, и про то , как и почему гуляла в институте. А он сказал, что с войны меня ищет, но найти не может. Так и поженились. После его демобилизации дождались моего окончания обучения, приехали в Мокрые Кураши, он в колхозе механизатором, а я учительницей географии в школе работали. Хорошо жили. Правда, без детей, но у меня всегда класс был, у нас дома все паслись.

   Даже развал Союза пережили несложно. У нас, хоть мы и не молодые, хорошее хозяйство было. А потом и пенсии снова давать стали, и даже к десятому году дом новый построили, на месте старого. Но Семен умер, старую школу закрыли, и стала я к смерти готовиться.

   А тут это. Село наше на три четверти обрезало, люди и в селе погибли. Люди, которые выжили, потерялись. Банда из парней четверых, что хотела, то и делала. И вдруг тут эти мужики из Зареченского. Пришли, порядок навели и меня с собой зовут. Пойдем, мол, баб Нюра с нами. Будешь детей снайперскому делу учить.

   Я ведь, хоть винтовку боевую в руки с Войны не брала, всегда следила за новостями оружейными. Книги, журналы какие могла, доставала и читала. Смеяться будете, тозовка и ижевская воздушка дома была. Стрелковый кружок вела в школе. Правда, кроме мужа и военкома, никто не знал про то, что я снайпер и восемьдесят девять врагов в землю уложила.

   А сейчас мне как будто не семьдесят пять, а пятьдесят семь. Лет на двадцать помолодела.

   Любомир, ты к нам? Извини, я, что-то заболталась.-

Глава девятая, в которой встречаемся с гномами и воздаем хвалу предусмотрительности советского правительства.

   Баб Нюра погладила приклад Маузера, который ей отдал Димка. И правильно, дома еще есть, а баб Нюре надо, пусть по новой привыкает. Не Бог весть, какие из Вадима и Артема снайперы. Стрелки неплохие, но снайпер это не только стрелок. А нам пока автоматов хватит. И дробовиков с серебром.

   -Брат Михаил, вы говорили, что ночью круги чертили и молитвы читали. И что-то плохое вокруг было.Что именно не знаете? А то мы встретили кого-то. Или что-то, до сих пор не пойму. Серебром стрелял.- Я спросил монаха о том, что меня сильно волновало. Очень сильно. Не дай Бог, такая дрянь в город зайдет. Мы хоть и блок посты организовали, но наблюдательные. А это существо обладало такой скоростью, что зевнувшего наблюдателя, скорей всего, в живых не осталось бы.

   -Не знаю, Любомир. Не против, если я к вам так обращусь?- После моего кивка монах продолжил.- Мы не знаем, что это. В монастырском бестиарии было много старых рисунков. Но уже давно к ним относились, как к сказке. Несколько столетий на территории России и окрест не наблюдалось явлений оборотней, леших и прочей нечисти и нежити. Но ваши экспидиционеры рассказывали, что вы видели, как вы решили, следы отряда конников. И все вокруг очень сильно изменилось. Мы не знаем намерения Господа, и в чем Он нас испытать решил. А круг вы видели, если Вия смотрели. И Отче наш читали. Ничего нового.-

   К нам подошел прапор. И выглядел он, можно сказать, смущенным. Дожил, смущенного прапорщика увидел.

   - Любомир, мне неудобно, на самом деле. Но не поделитесь оружием? А то одни самодельные копья и топор. У вас вон даже бабушка и девушка вооружены.- На прапора смотреть жалко было. Довела человека жизнь. Он с завистью посмотрел на Сайгу-410, которой вооружилась Ильфина. Она с сестрами-блондинками и учительницами заканчивали приготовление пастушьей каши. Курсанты уже настрогали ложек-лопаток и подготовили консервные банки на роль тарелок. Но мало все равно посуды. Даже если детей только кормить. А здесь все голодные. Вон, на что монах выдержанный, и то слюну постоянно сглатывает. А детвора вообще, броуновким движением вкруг дымящих костров занимается. Но дыму то от мокрых веток, совсем немало.