Обрести свой мир

— То, что одни телеги по этой дороге ездят. Ты где такое в наше время видел? Да один Ильшат на своих гулянках, больше следов на проселках оставил, чем все телеги Татарии и Башкирии. Такие лет сорок-пятьдесят назад были. И то, грузовики и трактора ездили. Значит, еще позднее. А в такое время группа всадников — это, скорее всего, воинский отряд. Не ездили крестьяне такими группами. На телегах да, а на конь — только военные и дворяне, что, впрочем, одно и то же. Ладно, поехали за УАЗом. — Опять завелись и тронулись в неясное. Первооткрыватели, блин! Ведь, в самом деле. Пацаном будучи, мечтал об этом, начитавшись Фенимора Купера и Луиса Ламура. А сейчас не скажу, что очень радостно. Но нервы щекотит, это да!

Через пять километров дорога раздвоилась. Следы всадников ушли в одном направлении, а УАЗ поехал в другом. Еще через восемь километров показался указатель — Мокрые Кураши, а следом за ним село. Точнее, его остатки. Десяток домов на главной улице, из них один очень богатый. Перед передним домом на лавочке сидела пожилая женщина. Мы остановились возле нее. Выпрыгнув из КамАЗа, Я увидел во дворе богатого дома УАЗ-Патриот с инкассаторской символикой. Нашли. На часах было пол-десятого.

— Доброго дня бабушка, простите, не знаю, как вас по имени — отчеству. Не скажете, где водитель этого УАЗа? Мы его ищем. — Я слегка поклонился бабушке. Ничего, спина не сломается. Парни тем временем загнали КамАЗы в проулок. Евгений слез с крыши и залег за кучей песка. Автоматчики присели возле дороги, развернувшись в разные стороны. Снайперы изобразили активность, перебежав через дорогу, и залегли в кювете. Стоял один я. За спиной был дробовик, правой рукой придерживал за ствол 104. Прицел немного мешал, но это с непривычки. Вообще, как я читал, это полноценный автомат, просто на немного меньшую дальность. Поэтому на него оптику и повесил. Этот прицел на службе я хоть в руках вместе с СВД держал. А с оптикой только по «Бегущему Кабану» в детстве стрелял из мелкашки. У меня вообще одни третьи разряды, зато по стрельбе из пистолета, винтовки, борьбе и шахматам с авиамоделизмом. Насыщенное детство было.

— Доброго, сынок. Меня все бабой Нюрой зовут, и ты так же. А шофера вашего убили. Ты вон Ильфину спроси, это ее старший брат сделал. Но девочку не обижайте, она не причем. Рустам со своими дружками всех, кто остался, запугал. Все ружья в селе отобрал и творит, что хочет. — Она поманила меня пальцем поближе к себе. — Говорят люди, что он отца своего убил. Тот в ночь, когда все это стряслось, ногу сломал, но жив был. А утром мертвый стал. Но мать Рустама и Ильфины в это не верит. Вот.

По тропинке с двумя ведрами на коромысле шла девушка. В обтягивающих черных джинсах, ярко-красной футболке топике. Густые черные волосы были схвачены в конский хвост резинкой. У нее, похоже, как у моей жены, заколки на волосах не держаться. Одежда подчеркивала великолепную фигуру. Мне почему-то вспомнилась реклама насоса. Там, 98-60-90, характер твердый, хорошо поет, носит четыре ведра в час. Девушка подошла к нам, и оказалась почти со мной вровень. Правда, моя начинающая лысеть голова равнялась с ее пышными волосами. Но с 175-180 сантиметров в ней точно было, немаленькая девушка. Рядом со мной вдруг нарисовался Димка. Еще бы, высокая брюнетка, его любимый тип девушек. Он помог снять ведра с коромысла.

— Здраствуйте, мне сказали, что вы можете прояснить судьбу нашего человека. Он ехал на этом УАЗе. Простите, не представился. Любомир Башенный, командир группы экспедиционной разведки города Зареченского. Это мой брат Вадим. Мы с товарищами исследуем это направление. — Я специально сказал это по громче, чтобы было слышно собирающимся около нас людям. У них, на самом деле, ни одного ружья не было. Всего было человек пятнадцать.

— Здравствуйте. Меня зовут Ильфина. Вашего товарища убил мой брат, приняв его за инкассатора. Потом долго ругался из-за пустой машины. Тело пинал. Правда, автомату обрадовался, сволочь. — Девушка перебросила конский хвост через плечо. Я указательным пальцем прикрыл приоткрытую челюсть братишки. Эк его впечатлило. Димка дернул головой и закрыл рот, щелкнув зубами. Звонко так, аж в толпе засмеялись, и Ильфина хихикнула. У нее были классные глаза — темно-синие, большие, немного вытянутые к вискам по-восточному. У индианок такие глаза бывают. Димка, похоже, в них провалился.

— Дочка, ты чего на брата наговариваешь. Не слушайте ее, она молодая и глупая, ничего не знает и не понимает. У меня Рустам очень хороший мальчик, не слушайте никого. — Немолодая, но не возрастом женщина, здорово похожая на Ильфину, закричала так, что в ушах зазвенело.

— Мам, перестань. Он же моего отца удавил подушкой, пока мы спали. Но ты молчать просила. А позавчера водителя этой машины застрелил прежде, чем он с нами поздоровался. И меня изнасиловать хотел. Я сегодня сбежать хотела, но он мне утром сказал, что тебя иначе убьет. — Девушка обернулась к матери.

— Не ври! Не смей на брата клеветать! — Мать влепила ей пощечину. — Он очень хороший мальчик!