Обретая крылья (СИ)

— Лолита! — грозный голос разразил тишину. — Мы уходим! Хватит смотреть на нее. Она сделала свой выбор, а нас ждет наша семья. — его голос был словно хирургический скальпель, что резал мое сердце на тонкие кусочки, оставляя незаживающие порезы. Даже несмотря на то, что я знаю его совсем недолго, могла понять, что он не такой. Все, что он говорит — лишь последствие моего выбора и его эмоции, которые сложно сдержать даже такому сильному человеку, как Генрих.

Мы с Лолитой все еще стояли, крепко обнимая друг друга. Я поглаживала ее по мягким волосам, пока нашу идиллию не разрушил Генрих, поэтому нам пришлось разорвать объятия.

— Вы чего такие грустные? Словно прощаетесь. — он говорил это с улыбкой, даже не думая о том, что оказался чертовски прав. Я сразу увидела, что уголки губ Лоли дрогнули. Но она сдержала эмоции и подходящие комом слезы. — Вы чего? — все еще продолжал наш рыцарь, совсем не понимая картины происходящего. Огромный вопрос можно было прочитать в его взгляде, а еще наступающую тревогу, ведь никто и не думал начать отвечать ему. Лоли не хотела говорить за меня, а я просто-напросто боялась признаться в этом. Сказать очевидный факт, озвучить его своими губами, а потом принять реакцию. Мы мялись, а улыбка Генриха быстро увядала. — Девочки, это не смешно. Что произошло? — он подошел ближе к нам, начиная всматриваться в лицо Лоли, а когда увидел, что та уводит взгляд, тихонько шмыгая носом, вскинул брови и резко посмотрел на меня. — Это уже не смешно. Расскажите мне, пожалуйста. — я улыбнулась, но краешки губ быстро упали вниз, а глаза закрылись. Я вдохнула воздух, чтобы признаться в своем решении, но духу не хватало. И тут рука Генриха опустилась на мою, аккуратно сжимая и поглаживая большим пальцем по моим костяшкам. Я раскрыла глаза и увидела перед собой абсолютно близкого мне человека. Не могла молчать, не могла врать.

— Я иду по пути этеров. — хотела сказать я максимально звонко и уверенно, но голос предательски задрожал в конце, выдавая меня с потрохами. Неловко улыбаюсь, желая увидеть реакцию. Боюсь, но не опасаюсь. Мне казалось тогда, что он примет это как мой выбор, может, посмеётся, или предостережёт, но его реакция — это было самое неожиданное для меня в тот момент. Его рот приоткрылся в удивлении, а брови быстро опустились вниз. Он становился злым в мгновение времени. Резко сжав мою кисть, дочти до хруста, он с горящими глазами произнес. — Что, прости? Тебя по голове ударили? Или ты просто решила, что самая умная? — я ощущала огромную злобу, за которой скрывалась обида и горечь из-за моего решения. Он даже не отговаривал меня, а скорее ругал. Просто выпускал пар, видя по моему лицу, что я свое решение не изменю, хотя я и понимала, что в глубине души он жаждет, чтобы я передумала. Весь этот цирк — для понимания, для моего переосмысления, для того, чтобы я открыла глаза, но проблема в том, что я вижу очень ясно.

— Это мое решение, прости, и прими это, Генрих. — я положила свою руку на его, пытаясь успокоить его гнев, но он отбросил ее и резко отошел в сторону, хватаясь за голову. Лолита последовала его примеру и тоже отошла в сторонку, не желая влезать в разборки, лишь наблюдая. Могу ее понять — нам обеим тогда было страшно. Человек-кремень решил снять с себя оболочку тяжелого и непробиваемого камня, чтобы показать нам свою душу. В любой другой ситуации я порадовалась бы, ведь такие вещи делают нас ближе, но не могу радоваться, видя какую боль я причинила своими прихотями. Мне бы хотелось заплакать, но слез нет — лишь печаль, что комом скопилась в горле, не давая сказать и слова. Да и говорить совершенно было нечего — оправдания тут бесполезны.

— Ты не знаешь, какую ошибку совершила! Ты просто предала нас всех. Мы верили тебе, искренне помогали, а ты воткнула нам нож в спину. Как ты могла? — он кричал, тыкал в меня пальцем, потом отводил взгляд и хватался за голову, сжимая свои волосы. Я молчала, прикусив нижнюю губу. Человеку нужно было выпустить всю боль, а я давала ему эту возможность. — Ты просто чертова эгоистка! Для тебя все — а ты… — он взглянул в мои глаза, а я увидела его — полные боли и вопроса «за что?». Тяжело, внутри что-то разбилось на мелкие осколки. Я не могла подумать, что будет такая реакция на… игру. Но все глубже, намного глубже, и, как оказалось, не только для меня. Этот мир почти реален, и все что мы тут делаем — отражается на близких. Но решение принято — я не отступлю.

— Пожалуйста, Генрих… — тихим голосом произношу я, почти давясь словами. Приближаюсь к нему, но он выставляет руку вперед, вынуждая остановиться.