Обретая любовь

Марат раздевается, и мы идем на кухню. Молча пьем чай, просто глядя друг на друга. Марат выглядит уставшим, я сразу замечаю темные круги под глазами и глубокую морщину на лбу. Моё сердце плачет, понимая, что это именно я причинила ему боль. Как бы мне хотелось отмотать все назад и убежать с Маратом, как он предлагал. Сейчас я понимаю, что хуже уже все равно не было бы. Но ничего вернуть нельзя, остается только ждать и надеяться.

Молча встаю и пересаживаюсь ему на колени.

— Ты ненавидишь меня? — спрашиваю тихо, заглядывая в глаза.

Он отрицательно машет головой.

— Но ты должен ненавидеть меня, — пожимаю плечами. — Я ведь сделала тебе так больно, — начинаю плакать, — я такая…

— Вик, — Марат прикладывает палец к моим губам, заставляя замолчать. — Мне не за что ненавидеть тебя. Я сам виноват, что допустил все это.

— Почему ты? — беру его за руку.

— Потому, что я оставил тебя и не стал бороться. А должен был бороться, должен был забрать тебя у Коли, несмотря ни на что. Просто, когда ты сказала мне, что не любишь меня, я растерялся. Я видел, что ты говоришь неправду, я чувствовал, что это не так. Но мне показалось, что раз ты просишь меня уйти, значит тебе так будет лучше, — он тяжело вздыхает и притягивает меня к себе.

— Я такая дура! — качаю головой. Мне до сих пор стыдно перед Маратом. Стыдно за свою жестокость и за свою глупость. — Мы столько времени потеряли.

— Наверстаем, — уверенно говорит он.

«Звучит, как клятва в ЗАГСЕ», — улыбаюсь про себя и осознаю, что очень хочу выйти замуж за Марата.

— Наверстаем, — соглашаюсь я.

Уверенность мгновенно передается мне. Теперь все будет хорошо, и я никуда его не отпущу и никогда не прогоню. Буду бороться за наше счастье, буду с ним в горе и радости. Я больше не боюсь Колю.

— Пойдем спать? Тебе нужно отдохнуть, — говорит Марат.

Киваю и беру его за руку. Идем в мою комнату и ложимся в кровать. Марат крепко обнимает меня. Погружаясь в тепло и заботу я моментально засыпаю. Первую ночь за последние несколько месяцев сплю, не просыпаясь. Знаю, что все будет хорошо, и больше никто не сможет обидеть меня. Ведь рядом со мной такой защитник.

Глава 30

Утром звонит Вячеслав Генрихович и сообщает, что папа еще на сутки останется в реанимации, но навестить я его смогу. «Только ненадолго!» — добавляет строго. Вешаю трубку и меня прорывает — я начинаю реветь. От осознания того, что все самое страшное уже позади. Марат пытается меня успокоить, но у него не получается. То напряжение, в котором я жила столько времени, наконец вырывается в виде слез и мне хочется их выреветь до остатка.

Несколько раз в этот день звонит Коля, но я сбрасываю все его звонки. Сообщения, которые он присылает следом — удаляю, даже не читая. На душе становится легче. Немного напрягает мысль о том, что Коля может приехать. Но, на моё счастье он этого не делает.

Вечером мы с Маратом едем в больницу. Мне разрешено зайти на пять минут. Надеваю бахилы, халат и с колотящимся сердцем подношу руку к кнопке на двери «отделения интенсивной терапии». Через минуту слышу щелчок, и молодая розовощекая девушка в костюме мятного цвета пропускает меня внутрь.

— Вячеслав Генрихович сказал, что вы придете, — говорит она и ведет меня по длинному белому коридору. — Вы не пугайтесь. Он в трубочках и подключен к датчикам. Но это для контроля его состояния. А так все в порядке. — продолжает она говорить на ходу, иногда поворачиваясь ко мне.

По обеим сторонам коридора расположены палаты. Каждая отделена от коридора большим окном. Против своей воли поворачиваю голову и вижу женщину, лежащую на кровати под голубой простыней. Глаза её закрыты, изо рта у неё торчит прозрачная трубка, а медсестра что-то настраивает на мониторе рядом. Мои ладони мгновенно потеют.

Останавливаемся у широкой двери с цифрой пять. Девушка нажимает кнопку и дверь плавно отъезжает в сторону.

— Проходите, его кровать слева. Я приду через пять минут.

Медсестра уходит, а я в нерешительности замираю на пороге. На меня сразу же обрушивается еще более яркий запах медикаментов и ритмичное пищание приборов. Делаю вдох и захожу.

Нахожу папу сразу. Он, видимо, спит. Подхожу к кровати, не зная, что делать: можно ли говорить, можно ли присесть? Оглядываюсь на соседние кровати, где лежат другие пациенты. Тоже в датчиках и трубочках. Ко мне подкрадывается чувство одиночества, хочется плакать.

Мой взгляд падает на папину руку, которая лежит поверх простыни. Осторожно касаюсь её. Он тут же открывает глаза. Присматривается и пытается улыбнуться, поняв, кто перед ним.

— Привет, — здороваюсь шепотом.

— Викуля, — еле слышно говори папа.

— Ну как ты?

Вместо ответа папа подмигивает. Как бы я не старалась, но сдержать слезы мне не удается. Быстро утираю их и присаживаюсь на край кровати.

— Я так испугалась, — признаюсь, все так же шепотом.

Папа легонько, насколько хватает сил, сжимает мою ладонь. В его глазах тоже застывают слезы.

— Все будет хорошо, — говорит он.

Киваю.