Обретая нас

– Лучший друг чуть мне лицо не разукрасил, а за что, так и не сказал до сих пор. Хуже злой собаки! Если бы не бизнес, то уже давно наши дороги бы разошлись. Еле сдерживается, когда необходима личная встреча, – бывший друг семьи снова сделал глоток и продолжил, – первое время я пытался вывести его на разговор, но он лишь меня на три известные буквы посылал.

– Он если что-то решит, то только апокалипсис сможет изменить это решение.

Я отвернулась к окну, вспоминая, как до хрипоты в лучшие годы нашего брака спорила с мужем и не всегда получалось этот спор выиграть. Дёрнув подбородком, повернулась к Сёме, который грустно смотрел на меня и словно видел все мои чувства. Он несколько раз крепко сжал мою.

– Евусь, что произошло?

– Элементарно и до чёртиков просто. Он мне изменил, но в измене обвинил меня!

– В смысле?

– В прямом! И знаешь с кем я ему изменила? – он резко отдёрнул руку и в догадке покачал головой, молча отрицая свои выводы. – Да, Сём, да! Я якобы с тобой переспала!

– Совсем гонит? – Он так громко возмутился, что пожилая пара за соседним столом повернулась в нашу сторону и нахмурились.

– И поверь, ему плевать на слова, клятвы и разумные доводы. Он так решил и точка.

Я горестно вздохнула, возвращаясь в тот вечер, когда пьяный Глеб влетел в нашу спальню, выдернул меня из постели и со всей силы кинул к дверям. Его глаза горели бешенством, злобой и дикой ненавистью, которая убивала без слов.

– Если так, то он паршивый трус! Сука! Да я бы никогда!

– Тише, Семён, пожалуйста, на нас уже смотрят.

Я прекрасно понимала гнев и возмущение мужчины, ведь знала точно и наверняка, что он, как и я, пал жертвой обмана и ревности Абрамова.

– Ты прости, но мне плевать. Знаешь, что мне сейчас хочется больше всего?

– Приблизительно знаю, но уже поздно. Давай поговорим о чём-нибудь другом?

– Не могу я! Да я готов был последнюю рубашку ему отдать, а он… Расскажи мне всё.

Тяжело вздохнув, я сжала кулаки и очень кратко рассказала обо всём, что случилось несколько лет назад.

– А уже дома, когда стало немного легче и боль чуточку поутихла, поняла, что беременна.

– Да, ладно?!

– Да, именно по этой причине я здесь.

И тут меня осенило. Господи! Какая же я дура! Почему мне эта мысль не пришла сразу в голову. Захотелось отвесить себе увесистый подзатыльник, но было уже поздно. Семён мог мне помочь и знаю точно, что обратись к нему, он дал бы деньги, а мою тайну держал в секрете.

– Ева, ты меня убиваешь! Рассказывай.

– У нас сын, Егор, ему скоро будет три года и…ему нужно лечение. Вернее, деньги на лечение.

Слёзы снова накатили на глаза, а сердце сжала тоска по моему сыночку. Сутки не видела его, а уже соскучилась до чёртиков. Проморгавшись, достала из сумки всю его историю болезни и протянула Лебедеву, который поменялся в лице, читая мои эмоции как открытую книгу.

– Чуть меньше года назад у Егора обнаружили острый лимфобластный лейкоз. Это был для нас страшный удар. После общения с педиатром я ревела почти всю ночь, проклиная несправедливость жизни…

– Ужас, – Семён отрыл папку и стал листать кипу анализов, заключения врачей и их рекомендации, а я продолжала тихо рассказывать.

– Мы в срочном порядке сдали все необходимые анализы, прошли консультацию гематолога, и врач направила нас на госпитализацию в онкоцентр в Москву. Лейкоз выявили на ранней стадии…

В горле запершило, и я позвала официанта, чтобы принесли воду.

– Ева…

– Подожди. Не всё так страшно, как я думала. Щадящая химиотерапия, поддерживающая терапия и мы достигли положительной ремиссии. Нас отпустили домой… А недавно, после последнего обследования, нам озвучили новый приговор, и он уже финансовый. Чтобы не облучать Егора, надо купить вот этот препарат, – я достала из папки рецепт нужного иммуномодулирующего препарата и брошюру с ценником, – с космической ценой.

– Охренеть. Полтора миллиона…

– Да, и нам надо их три. Но и это не самое главное – он не сертифицирован в России и только под наблюдением клиники в Германии нам разрешат его принимать.

Сделав большой глоток воды, думала, что смогу сдержать эмоции, но всё оказалось не так. Слёзы непроизвольно покатились по щекам, а во рту появилась горечь. Семён держал в руках брошюру той самой клиники, а на его лице гуляли желваки от еле сдерживаемой ярости.

– Что за нахрен не справедливость?! На жизненно необходимые лекарства у государства денег нет… Чёрт. Я дам вам денег столько, сколько надо и это не обсуждается!

Лебедев сложил всё обратно в папку и потёр лицо ладонями, бормоча ругательства себе под нос.

– Спасибо, но уже поздно.

– О чём ты? – он убрал руки от лица, с непониманием наблюдая, как я складываю папку обратно в сумку.

– Именно по этому вопросу я приходила к Абрамову. Теперь он знает и…

– Что?

– И я не знаю, поверил он мне или нет.

– В смысле? Ева говори нормально.

Я пересказала наш разговор с Глебом и снова Семён не сдержался, почти в полный голос выругался на бывшего лучшего друга.