Обретая Силу [СИ]

Мысли девушки блуждали вокруг Акарата. В последнее время он был сам не свой и даже освоение техники движения его не ободрило. Он чувствовал себя бесполезным и никчёмным. Разве что, когда она повалила его и навалилась сверху в траве, в его глазах блеснул огонёк задора.

В конце концов, из-за напряжения последних часов усталость сморила девушку, и она задремала, свесив голову на грудь.

Громкий перестук каблуков по каменному полу и перезвон ключей разбудили Кейхас. Утерев тыльной стороной ладони вытекшую слюну и поводив головой из стороны в сторону, взглянула на охранника. Тот стоял, согнувшись пополам и не смея оторвать глаз от пола. Перед ним замер крупный, дородный, что несвойственно для идущих, мужчина, в богато отороченной и расшитой мантии, подпоясанной зелёным поясом с одной голубой насечкой. С таким ей точно не справиться.

— Открой, — даже не повернув головы повелел он, и его подчинённый тотчас выполнил распоряжение, — и оставь нас.

Мужчина равнодушно смотрел на девушку сверху вниз, но та и не думала как-то приветствовать его и тем более проявлять уважение. Как бы ветер не ярился, гора не склонится перед ним.

— Я — Хорнет, попечитель в братстве Полуденных Клинков, старший на этой заставе. Кто ты и куда направляешься? — первым в противостоянии взглядов сдался пришедший.

— Оводаи Кейхас из ущелья Гроз. Мой спутник из долины Тысячи Ручьёв, что лежит далеко на юге, на побережье океана. Мы путешествуем, чтобы развиваться.

— С тем мусором? — удивлённо приподнял тот бровь, — отбросу не светит Возвышение, — холодно произнёс он и продолжил как ни в чём не бывало: — К сожалению обстоятельства вынудили моих людей быть грубыми к тебе и вместо радушия и гостеприимства поместить сюда. Прошу простить их, — мужчина лишь обозначил поклон и сожаление.

— Освободите меня и моего друга, чтобы мы могли продолжить путешествие.

— Исключено. Он поднял руку на одного из служителей. Лишь из хорошего расположения к тебе я до сих пор не отдал приказа отрубить ему за это руку. Твой же путь к свободе, поскольку ты заступилась за этого смутьяна, лежит через присоединение к братству и принесение клятвы крови. Иначе продадим в бойцовские ямы в секту Пустынных Змей. Хоть так, хоть эдак ты искупишь вину и принесёшь пользу.

— А мой спутник?

Лицо пришедшего перекосило отвращение:

— Ты глуха? У него нет будущего: ни в нашем братстве, ни где-либо ещё под Небесами Исария. Сомневаюсь, что он гений, что достиг небывалых высот и научился на таком уровне скрывать свои силы. Тем более в ворота лагеря, через которые вы прошли, встроен массив, определяющий таких хитрецов. Чтобы в разговоре с ними не нарваться на неприятности, сразу зная, кто к нам пожаловал. А твой друг — отброс. Что делают с отбросами? Правильно, их выкидывают на помойку или скармливают животным. Мои люди не будут мараться о мусор.

— Он не такой слабак как выглядит.

— Ага. Сколько ему лет? Двадцать? И он до сих пор с красным поясом. У моей дочери в пятнадцать оранжевый. Ты чуть младше парня, и уже достигла жёлтого, хоть это и немного, но видно, что есть куда расти. Ты сможешь пригодиться братству, он — нет. Вернусь позже, обдумай мои слова, как именно ты принесёшь пользу.

* * *

Карлики они здесь, что ли? В камере, в которой меня заперли после устроенной драки, я макушкой подпирал потолок, а усевшись напротив двери, едва не касался её ногами. Или так и задумано? Кто будет печься о комфорте узников? Зря я всё-таки вспылил — только поставил наши планы под угрозу. Но уж больно нагло и вызывающе себя вели те послушники. Свобода, гордость и непреклонность, вот то, что я когда-то назвал основой своего Пути, и не собирался уступать кому бы то ни было.

Мысли об удобстве быстро сменились мыслями о Зорме и Кейхас, до которых никак не мог дотянуться духовным чутьём. И дело даже не в кандалах на запястьях, а в том, что незадолго до того, как нас поймали, я потерял возможность использовать эссенцию. Проклятый рохля, сам виноват, и теперь не знаю, как всё вернуть назад.

— Луолан, я ног не чувствую…

— Ещё бы, тебя так отделали. Да ещё и Стихию разгневал. Разочарован он, видите ли. Аспект не терпит слабости ни внешне, ни мысленно, вот и решил преподать урок. Радуйся, что не отвергнут им, иначе давно бы корчился в агонии, — не стал, как обычно, отмалчиваться Луолан, прикидываясь сонным или забывчивым.

— И как быть? Ты так говоришь, словно о живом человеке. Обиделась, разгневана, такое для маленькой девочки подойдёт, а не для вечного мудрого и всесильного воплощения Силы.

— Отвечая на вопрос — покажи, что силён духом и достоин носить Стихию в своём сердце, пройти с ней весь Путь до Небес. А что касается аватары Аспекта, так…

Это были последние слова духа, его голос смолк, я перестал его слышать и так и не узнал, как выполнить то, о чём говорил Луолан, и что он не успел рассказать. Причём в этот раз его молчание ощущалось по другому, будто он рядом, хочет заговорить и не может, словно внезапно стал нем.

— Эй, отброс! Чего разлёгся?! Встать! Приветствуй попечителя как подобает.