Обретение

— Эрфиан пригласил вас сюда не для того, чтобы вы подрались, — сказал эльф. — Деон, если ты был воином, это еще не означает, что все советники будут всегда с тобой соглашаться. Таир, если ты хотела быть воином, но не стала, не нужно винить в этом Деона. Вы оба сделали выбор.

— Деону неприятно думать о том, что на свете существуют умные женщины, — язвительно заметила Таир.

— Советнику Таир не помешало бы прочистить уши: если боги набили кому-то в голову мясную похлебку, умным это существо не будет, — в тон ей ответил Деон.

Аттис вздохнул и потер ладонями виски. Гая поставила на стол кувшин с синим вином и наполнила кубок бывшего первого воина, после чего повернулась к Таир, но та покачала головой и поднялась.

— После свидания с прекрасной эльфийкой ума у советника Деона не прибавилось, — сказала она. — Оставляю вас, не хочу мешать мудрым мужским беседам.

Эрфиан вышел из шатра следом за женщиной. Таир бросила на него короткий взгляд.

— Что? — спросила она.

— За одним столом вам с Деоном тесновато. Я мог бы выгнать вас обоих, но мне нужно будет найти еще двоих советников, а это непросто. И времени на подобные поиски у меня нет. Придется тебе справляться самой.

Женщина передернула плечами.

— Пытаюсь, как видишь. Но получается плохо.

— Ты хочешь уйти? Царсина будет рада принять тебя в ряды воинов.

— Мое место здесь.

— Тогда пойдем, я дам тебе кое-что.

— Ты решил мне помочь?

— Даже если и так, решение останется за тобой.

* * *

Время близилось к полуночи, Кантара спала. Дикая кошка пробралась в шатер вместе с детенышами. Они разодрали когтями один из мешков с вяленым мясом. Увидев гостей, кошка прижала уши и угрожающе зашипела. Эрфиан рассудил, что к пище после таких издевательств он больше не прикоснется, и вынес остатки мешка вместе с мясом из шатра. Животные остались довольны. Они уничтожат все до последней крошки, а ветер унесет ткань, и, если повезет, Кантара заметит пропажу только следующей луной, когда придет время пополнять запасы. А если нет, придется объяснять, по какой причине первый советник решил прикормить диких кошек.

Эрфиан принес пару масляных ламп, достал из небольшой шкатулки янтарную коробочку и подозвал Таир.

— Специи? — спросила она, изучая желтый порошок.

— Это высушенные лепестки цветка, который растет в окрестностях Фелота. У порошка нет ни вкуса, ни запаха, он полностью растворяется и в воде, и в вине. Лучше добавлять его в синее вино. Две-три щепотки — и получится любовное зелье.

— А если я положу больше трех?

— Тогда я расстроюсь, потому что мне придется заменить Деона, но приму твой выбор.

Таир спрятал янтарную коробочку в складках мантии.

— То есть, я могу его соблазнить или отравить. Выбор у меня невелик.

— Невелик. Но он есть.

* * *

Арелла спала, обняв подушку. В облаке тонкой розовой ткани, вышитой мелким речным жемчугом, она походила на одну из дочерей Ниньяса, а на темную эльфийку. Ночных платьев у Ареллы было много, она меняла их почти каждый вечер, а количеству нарядов, в которые она облачалась днем, позавидовала бы даже Царсина. Жена Эрфиана, как ее называли эльфы, вставала до рассвета, с садилась на подушки и ждала, пока служанки приведут ее в порядок — бесконечные краски, кисточки, шарики румян, гребни, разноцветные ленты и благовонные масла. Когда-то она жила с одним из виноделов и даже успела родить ему двоих детей, но потом торговлей занялись эльфы помоложе, и денег у мужа поубавилось. Арелла, привыкшая к хорошей жизни, начала подыскивать более полезного мужчину.

Впервые Эрфиан увидел ее на одном из пиров. Эльфийка была милой, скромной и глуповатой, но красивой и ухоженной, и он решил, что такая женщина может сидеть рядом с ним во время визитов важных гостей. А, может, даже жить в его шатре. Муж Ареллы был слишком занят и не придал особого значения уходу жены. Нориэль, узнав о произошедшем, раздосадованно покачал головой. Царсина отпустила едкую шутку по поводу того, что Эрфиан увел чужую женщину, и забыла об этом уже на следующий день. А вот жившим в деревне эльфам история с «очередной женой» первого советника пришлась по душе. Они обсуждали ее на все голоса, но тихо — так, чтобы первый советник не слышал.