Обретение мира

— Надо же, Гринев, оттрепал нас за уши, словно салаг каких-то, словно первогодков. Только тебе это и могло сойти с рук… — И неожиданно согласилась: — Однако мы заслужили.

Роста уже эти перипетии не интересовали. Он с некоторым даже удивлением заметил, что неспособность пробиться ко всем мыслительным и чувственным способностям его летателя действительно ослабла. Значит, решил он, дело было не только в его гиганте, но и в том отношении, которое транслировали своим летателям другие летуны из… его же отряда.

Но сейчас и это показалось лишним. Он уже приглядывался к тому пространству, которое расстилалось… перед ними. Это был просто воздух, — где-то в неимоверной дали, при желании, со способностью гигантов приближать дальние объекты, можно было рассмотреть море. И вроде бы больше тут ничего не было. Но все-таки что-то непонятное, невероятное тут определенно было.

Оно чувствовалось, как иногда угадывался прозрачный летающий кит, оно проявлялось тем, что над этой местностью — и это заметили все разом — очень опростились все чувства. Из этого самого пространства, воздуха, который держал гиганта над землей и вроде бы так послушно плескался под крыльями, все время хотелось выскочить. Как хочется выскочить из слишком холодной воды… Или из той воды, которая отравлена, допустим, какой-нибудь вредоносной химией.

— Что ты видишь? — спросила Ева, после того как Рост пару раз окунулся… в самое неприятное место из всего окружения и вернулся из него.

— Ничего, только… Вот что приходит в голову — если бы тут не прошли всей своей массой пауки, нас бы уже атаковали.

— Даже в воздухе? — спросил Костыльков.

— Даже в летателях. И не уверен, что мы бы с этим справились.

На мгновение в сознании Роста мелькнула кошмарная картина — вот летатель, вдруг на него наваливается одна из этих прыгучих тварей, от боли, от выделяемого медузой сока гигант падает, бьется на земле, и тотчас на него наваливаются другие медузы… Которые и в одиночку способны убить за считаные мгновения.

— Где-то тут должен быть вход, — сказал вдруг Костыльков.

— Нет, сначала я, — приказал Ростик. — Вы должны только следить.

Для верности он обернулся в воздухе мягким виражом, Ким висел всего-то в паре километров, но Ростику показалось, что он очень далеко, в другой вселенной.

Рост снова попытался. И вдруг сообразил, что он неправильно… смотрит. Нужно было разглядывать этот мир, этот воздух каким-то другим образом. Несфокусировано, размыто, словно бы через те самые дифракционные решетки, которыми они сначала пользовались, рассматривая летающих китов… И только тогда он понял, что приказал:

— Помогайте.

Его очень внимательно читали все трое летунов его отряда. Если бы у него осталась эта отчужденность от них, эта пелена, они бы не поняли, не способны были понять… А теперь все же сообразили. И, кажется, даже летатели восприняли, какой трюк он пытается провернуть.

Зрение гигантов неуловимо изменилось, оно стало… именно что неправильным. Но для данной ситуации — единственно возможным.

— Вижу! — вдруг завопил Костыльков.

И бросился вперед. Рост дернулся так, что даже его летатель потерял с десяток метров высоты.

— Нет… Не-ет!

Но было уже поздно. Костыльков вошел в некое слабое марево, стоящее еще миг назад в прозрачном и холодном воздухе… И исчез.

— Нет, не то, не то! — орал Ростик. Он почему-то знал, как у него иногда бывало в самые точные и яркие моменты предвидения, что это ловушка. — Это не тоннель, это однонаправленный вход!

Они вынуждены были отойти от этого пространства. Ева подавленно спросила:

— Что это было?

— Однона… однонаправленный вход? — чуть не заикаясь, если только на ментальной речи, на которой они общались, можно было заикаться, переспросил Ромка. — Что же теперь будет с Хоттабычем?

— Не знаю, — Рост чувствовал, как у него почему-то болит все тело. Теперь уже не от слабости, а по-другому. Болело от неудачи, от потери… человека. С которым он был связан посредством всех возможностей гигантов, то есть… теснее, чем связаны между собой близнецы, которым даже разговаривать не нужно, которые с младенчества, и даже еще раньше, понимают друг друга на ином, нечеловеческом уровне. — Возможно, он сумеет оттуда выйти. Но сомневаюсь. Скорее всего он так и будет теперь в одиночестве… плавать где-то, в неизвестном для нас месте, в пространстве, где с трудом можно ориентироваться, пока… Не умрет от голода или от усталости. Или не сойдет с ума от невозможности встретиться с подобным себе.

— Это конец? — спросила для верности Ева.

— Пап, а как же теперь?

— Попробуем снова. Только теперь вперед пойду я. А вы… Лучше вообще не суйтесь.

— Ну, нет. Я согласна, раз ты так все это понимаешь, идти за тобой мах в мах. И не спорь, все равно пойду.

— И я, — добавил Ромка.

Ростик ничего не ответил. Удержать этих ребят, не позволить им следовать за собой он не мог. А мог только сделать все максимально корректно и безопасно.