Обретение мира

И все-таки они приближались. Рост даже представил себе, как они, оказавшись у самых стен, почти в мертвом пространстве, тут же начнут громоздиться друг на друга, чтобы составить живую лестницу. Затем какой-нибудь верзила с бессмысленными челюстями и могучими, хитиновыми лапами, украшенными внутренними резаками, переберется в крепость-завод и пойдет кромсать, словно богомол, людей и немногих пурпурных, которые окажутся у него на пути… А тем, чтобы сбить эти живые лестницы, придется стрелять отвесно вниз. Это значит – высунуться до пояса и оказаться под огнем тех, кто прикрывал своих, из числа все время подходящих пауков, выныривающих, словно из небытия, из степи, которая расстилалась под стенами во все стороны.

Гранат у защитников не было, а значит… Значит, думал Ростик, скоро комши будут здесь. И ничего мы с нашим стрелковым оружием не сделаем. Лучше бы ребята дочинили антигравы, иначе пауки закусят нами и спасибо не скажут.

К условному полудню починиться не успели, хотя было видно, что Лада и сама не рада, что ввязалась в такое ненадежное дело, как идти на своей избитой машине к Боловску. Но теперь-то получилось, как получилось. Они отбивались еще час, еще немного… Краем глаза Ростик заметил, что стрелки со стен постепенно куда-то испаряются.

И вдруг около него появилась Ихи-вара и пробурчала:

– Все готовы, с двух сторон пауки скоро влезут, мне придется их сбивать.

– А как же ты?

– Дурак, – только и отозвалась Иха и для верности помахала блестящими на солнце клинками. И когда она только успела их очистить от ошметков комши, «заработанных» в прежних схватках, подумал Ростик, ведь полировать такие мечи – не один час нужен…

Рост поорал на «свою» заряжающую аймихо, отдавая приказ отходить перед ним и за него прятаться, выбрал почти остывшее из ружей, засунул с десяток обойм за пояс и бросился к ближайшим ступеням со стены. Девчонка-аймихоша, имя которой он даже не успел узнать, вдруг схватила слишком тяжелое для нее второе ружье и побежала за ним, а не впереди. Она отставала. Рост оглянулся.

Над парапетом показалась одна из ног вскарабкивающегося паука. Рост от живота выстрелил два раза, в ногу не попал, но она все равно убралась. Девчонка добежала, стала спускаться… И вдруг покатилась до самого низа. Рост не понял, сбежал следом, подхватил ее. Ее голова бессильно болталась, она была прострелена, обуглена, от прекрасного девичьего лица осталась запекшаяся маска сожженной плоти и спекшихся волос.

Он, удерживая ее легкое, почти невесомое тельце, таща другой рукой ружье, побежал к антигравам. Те вдруг ударили из башенных пушек куда-то вбок, и только тогда Рост понял, что в него стреляли с другой, противоположной стены завода. Там пауки уже сидели на парапете, вырисовывались на фоне Олимпа, как вырезанные из бумаги. Он стал стрелять, разумеется, но не попадал. На бегу, да еще одной рукой, он тоже бил не слишком метко.

Ким из пилотского кресла одного из крейсеров махал ему руками, грузовик уже взлетел, кто-то из его незакрытых дверей стрелял вниз, как во Вьетнаме американцы «причесывали» джунгли со своих вертолетов, крейсер Лады дергался бессильно перед главным корпусом завода, не в силах набрать высоту, но Росту показалось, она все-таки сумеет подняться… А он волок по совершенно открытому пространству, под огнем пауков, которым, правда, неудобно было стрелять, тельце девочки-аймихо. И надеялся, что успеет.

И знал, если он упадет, Ким не взлетит, попробует его вытащить.

Перед крейсером ему вдруг помогла Мириам, которая, прячась от выстрелов под крейсером, ждала его у низового люка. Рост передал ей тело девочки, развернулся и принялся бешено нажимать на курок, но выстрелов не было. Он даже выволок из-за пояса еще одну обойму, чтобы вставить ее, но ему не дали.

Кто-то весьма решительно втащил его в крейсер. Ростик тут же присел у люка, чтобы, когда машина поднимется, накрыть еще несколько пауков выстрелами сверху, но кто-то нежно вытащил у него ружье из рук, и люк закрыли. Ростик обернулся, это была Зули.

– Мы летим домой, люд, – сказала она. И улыбнулась, капюшон ее плаща был откинут, она действительно улыбалась, без обмана.

– А девочка?..

– Все правильно, своих не оставляешь, – отозвалась Зули.

– Нет, я перепутал… Я хотел спросить, а Ихи-вара?

– Смотри сам.

Зули рывком, совсем не стесняясь, подхватила его под мышки с пола крейсера, поставила так, чтобы он мог в редкую стрелковую щель, направленную под углом вниз, рассмотреть, что творится на заводе.

А творилось там что-то странное. Пауков было много, они безоговорочно занимали двор, но вдруг… Он увидел картину, которая потом не раз ему снилась.

Среди почти сплошной, как трава, массы пауков быстро, как по волшебству, возникла широкая и чрезвычайно грязная просека, словно пьяный комбайнер попытался провести свою машину поперек самых густых зарослей корявой кукурузы. И это движение было неукротимым и неостановимым, как лавина, и жутким, словно смерч. Некоторые пауки пытались стрелять по невидимой цели, но попадали в своих же, стоящих с другой стороны… этой просеки.