Обретение Рая

Сказав это, Ева откинулась на лонжерон и прикрыла глаза. Огромный живот туго обтянул ее голубой комбинезон. Решив больше ее не тревожить, Ник снова развернулся к панели управления своей космической шлюпки. Как и всех землян его, обучали азам астронавигации, кроме того, эти девять месяцев им надо было чем-то заниматься кроме секса, и Ева с удовольствием обучила своего невольного спутника всему, чему ее учили в навигационной школе. Так что звездное небо в экране перископа не было для Ника скоплением мерцающих огоньков. Все последние месяцы Ник обследовал в спектроскоп находящиеся поблизости звездные системы. Он беспощадно откидывал голубые гиганты и красные карлики, и ловил в прицел спектроскопа все остальные звезды. Экран дисплея тут же высвечивал все кружащиеся по орбите вокруг солнца планеты, но ни одна из них не показывала в своем спектре голую полоску кислорода. Холодные, полные аммиака и азота планеты кружились по своим мертвым орбитам. На остальных же, более близких к светил у, царила смерть, принесенная в эти места в последней войне три тысячи лет назад.

Время летело с неизбежностью смерти. Отрываясь от окуляров Ник, бросал взгляд на часы, и поражался, как быстро меняются цифры. После этого он переводил взгляд на табло датчика содержания окиси углерода. Цифры на нем менялись гораздо медленней, чем на часах, но неизбежно росли вверх. Система кондиционирования работала без сбоев, но пот начал заливать лицо Ника, и тот понял, что смерть уже начала свою незаметную работу. Как и все земляне, он знал, как это будет происходить. По идее все это было не так уж плохо, человек постепенно погружался в сон, из которого уже не будет пробуждение. Это было не так страшно, как внезапная разгерметизация скафандра в открытом космосе, когда у человека лопались все кровеносные сосуды, или жуткая смерть при отказе системы обогрева. Страшило другое — неизвестность самой смерти.

Ник издалека взглянул на свою подругу. Ева не то спала, не то уже потеряла сознание, но пот так же заливал и ее лицо. Ник не стал ее будить. «Если умрет, то пусть без мучений, пусть даже и моральных», — подумал он. На секунду мелькнуло желание вот так же лечь в лонжерон и уснуть, но он отогнал его. «Человек должен бороться за свою жизнь до конца», — процитировал он сам себе седьмой параграф правила Муравейника. И, упрямо сжав зубы, Ник снова приник к экрану поискового спектроскопа. Очередная звезда увеличивались в размере, компьютер начал бесстрастно производить анализ состояния атмосферы планеты, и постепенно цифры и звуки слилось в один бесконечный поток. Зазвучала музыка, странная, торжественная, нечеловеческая.

«Это музыка смерти, — подумал Ник, — вот, значит, она какая». Музыка все нарастала, она была резкой, неприятной, волновала и будоражила его. А еще пульсировала какая-то голубоватая точка, так раздражающе и неприятно. Ник очнулся, он понял, что по-прежнему сидит перед экраном дисплея, а на нем мигает голубоватым светом датчик показания кислорода, и надрывается противным пиканьем звуковой датчик. Без сомнения, на этой планете был кислород! Холт торопливо простучал по клавиатуре, и на дисплее сразу высветились цифра сорок.

«Боже мой, сорок процентов содержания кислорода в атмосфере, этого не может быть!» Но рассуждать было некогда. Ник произвел захват цели в прицеле навигатора и нажал на пуск двигателя. Резкий толчок подтвердил, что двигатель активизировался, и Холт уже вручную вывел его на максимальную мощность. Топлива оставалось очень мало, и надо было, как можно быстрей развить максимальную скорость. Тело Холта прижали перегрузки, но тот мало обращал на это внимание, всего каких-то пять жэ. Спустя пятнадцать минут он отключил двигатели, оставив про запас ничтожно малую толику топлива.

«Расчетное время прибытия — пять часов», — высветил надпись бортовой компьютер.

— Запас кислорода? — запросил Ник.

«Пять часов», — послушно высчитал искусственный мозг.

«Забавно, выходит, на планету опустится корабль с двумя трупами?» — подумал Ник.

— Процент выживаемости, — снова запросил он компьютер.

«Два процента», — ответил тот.

— Два так два, — пробормотал Холт, и откинулся на спинку кресла навигатора. Все что он мог, Ник уже сделал. Оставалось только ждать, и стараться, как можно меньше двигаться, а значит и расходовать драгоценного кислорода.

Глава 4

— Ева, Ева, проснись! — Нику казалось, что он кричал, а на самом деле он тихо, едва слышно шептал. Сил у него не осталось даже для того, чтобы подняться с кресла. — Ева, мы входим в атмосферу!

Шлюпку трясло, бросало из стороны в стороны, атмосфера неизвестной планеты сопротивлялось инородному для нее телу. За стенками шлюпки бушевало голубоватое пламя плазмы, резко и неприятно пульсировал ревун спасательной системы. «Максимальные перегрузки, максимальные перегрузки», — эта красная надпись мигала над главным выходом. Эти максимальные перегрузки спасательному судну задал сам Ник. Они могли и по другому войти в атмосферу, более мягко, но и более долго, а сейчас на счету была каждая секунда, и он рисковал.