Обретение Родины

— По моему мнению, — сказал Балинт, — сейчас положение сильно облегчается одним обстоятельством: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Гитлер и Хорти свою игру проиграли.

— А с моей точки зрения, это-то как раз и осложняет дело, — убежденно возразил Тольнаи. — К нам теперь начнут примазываться и такие, кто решил принять сторону народа не по убеждению, а… потому только, что борьба за свободу представляется им сегодня дельцем наиболее выгодным. Прошу извинить за подобный цинизм, но я отнюдь не сгущаю краски. Это столь цинично звучащее определение — истинная правда. И с этим приходится считаться.

Володя опять что-то забормотал во сне. Балинт наклонился над ним прислушиваясь.

— Он, оказывается, только что вернулся из ночной разведки… Докладывает об этом какому-то капитану Медведеву.

2. Встреча

Майор Балинт направил в политуправление фронта подробное донесение обо всем, что видел и слышал в лагере военнопленных. Донесение повез конный нарочный. По забитому транспортом, еще хранившему следы тяжелых боев шоссе всадник пробирался быстрее автомашин.

Нарочный привез в лагерь короткий ответный приказ, во исполнение которого лысый майор немедленно сел в машину вместе с военнопленным Ене Фалушем. Рядом с шофером поместился вооруженный автоматом один из младших лейтенантов. Олднер и Тольнаи остались в лагере.

«Виллис», на котором ехали Балинт и Фалуш, перебрался сначала через утоптанное тысячами ног широкое поле, где застряло три сожженных немецких танка и разбитый грузовик, потом через глубокий овраг, наполненный зловонием разлагающихся лошадиных трупов, наконец выбрались на шоссе. Но даже по бездорожью можно было двигаться быстрее, чем по этой магистрали. Здесь движение застопорилось.

Еще двое суток назад, когда Балинт пробивался на грузовике к лагерю, по шоссе нескончаемыми рядами маршировали колонны советской пехоты. Следом за ней двигались танковая дивизия и артиллерия. Пехоте то и дело приходилось отступать на обочины, пропуская вперед танки, освобождая путь артиллерии, а затем и встречным санитарным машинам. Пехотинцы замедляли шаг, чтобы очистить дорогу, после чего с новой энергией несметным рядом колонн, образующим сплошной поток, устремлялись дальше на запад.

А теперь направляющийся на запад «виллис» Балинта шел по дороге, до отказа заполненной частями интендантской службы. Тысячи машин двигались с грузом боеприпасов, бензина, продовольствия, медикаментов для снабжения войск переднего края. Среди тыловиков то и дело попадались люди то с рукой на перевязи, то с забинтованной головой — армейским тылам в течение суток пришлось простоять под огнем противника.

Множество машин и пешеходов продвигались также в противоположном направлении, с запада на восток. На машинах эвакуировались в тыл раненые. Пешком по придорожным канавам брели пленные.

На перекрестках с гордым видом, преисполненные сознания своей высокой ответственности, стояли девушки-регулировщицы. На деловой вопрос каждая давала обстоятельный ответ. Но стоило кому-нибудь обратиться к ней по личному вопросу или пошутить, как его встречал уничтожающий взгляд и грозно нахмуренные брови.

Внешне регулировщицы весьма существенно отличались друг от друга. Тут были и блондинки, и шатенки, и брюнетки — полные, низенькие, стройные. Были и сосем юные, и постарше. И даже обмундированы были они по разному. Но вели себя все до того одинаково, что, казалось, ничего не стоит спутать одну с другой. Отвечали они по-солдатски кратко, держались по-товарищески, только с чуть преувеличенной серьезностью.

Шоссе, построенное когда-то еще австрийцами, было узко и невероятно извилисто, с поворотами капризного и своенравного характера. Шоссе соединяло не город с городом, а тянулось от замка одного магната к замку другого. Владельцы этих замков успели давно исчезнуть с лица земли, а дорожные извилины и петли остались. Но те, что шагали здесь сегодня, невзирая на все зигзаги, знали, что путь их — только прямо и вперед. И не ошибались.

Балинт сгорал от нетерпения и ругался на чем свет стоит.

— О дьявольщина! Можем выжать больше ста километров в час, а плетемся со скоростью десяти…

Добрых пять часов тащился «виллис» по пыльному шоссе под раскаленными лучами солнца. Наконец возле одного из выкрашенных под цвет травы километровых указателей, даже не взглянув на карту, шофер неожиданно свернул в сторону, перемахнул через придорожную канаву и въехал на цветущий луг, без каких-либо следов машин или повозок. «Виллис» пересек луг и вдруг очутился на узкой проселочной дороге, петлявшей среди огромных дубов.

— Стой!

Под высоким деревом у самой дороги находился контрольно-пропускной пункт. К Балинту подошел молодой рослый светловолосый офицер. Лысый майор предъявил удостоверение и шепнул на ухо пароль.

— Можете ехать!