Обретение силы

День оказался удачным. Удивительно, но Шакира знали, и частенько отец приветствовал жителей и гостей Безымянного по именам, словно давнишних приятелей. Это было приятно. Зари смотрел, как уважительно люди рассматривают работу отца, как беседуют с ним, рассказывают свои новости, как просят совета местные подмастерья. И уже многочисленные, присутствующие здесь воины в дорогих одеждах, расшитых мелкими золотыми пластинами, не привлекали его жадный взгляд. Мальчик с упоением и гордостью в сердце учился у отца достоинству.

Шакир, как и вчера, оставил на попечение Зари лоток и ушел на какое-то время. Вернулся он нескоро, с улыбкой выслушал новости о проданных мотках ниток, взял деньги и протянул сыну медные таблички.

Мальчик повертел в руках холодный, довольно искусно обработанный метал.

— Это наши места на турнире.

— Вот это да, отец! Наверное, они стоили дорого?

— Не стоит об этом волноваться, сын. Посетить Безымянный и не увидеть такое событие — лишь потратить время. К тому же, в этот раз ты очень мне помогаешь, мы уже окупили наш путь и проживание, так что ни о чем не беспокойся. Посмотри еще на это, — Шакир протянул сыну какую-то коробку, мягкую на ощупь.

— Такой ткани у нас нет. Секрет ее хранится в землях Данай, и мастера зорко следят за этим, передают тайну лишь самым надежным ученикам. Это аксамит, ручная работа. Потрогай, чувствуешь?

Мальчик провел рукой по нежной ткани коробки и кивнул. Да, словно гладишь человека, мягкая как кожа, теплая, живая.

Шакир улыбнулся. Сын его понял.

— Но сам секрет в другом. Открой.

Зари приметил едва видимый крючок и аккуратно его поддел. На бархатной подушке лежала тонкая золотая цепь, унизанная по центру синим камнем.

— Мой подарок маме. Что думаешь?

— Это… просто… — мальчик так и не смог подобрать нужного слова, цепь, словно змея переливалась под лучами светила, завораживала, приковывала взгляды, а камень казался средоточием чьей-то души, так загадочно и притягательно мерцала его сердцевина.

— Думаю, ей понравится, отец, — восторженно сказал Зари, и Шакир засмеялся и ласково провел рукой по уже порядком отросшим волосам сына.

Наступил вечер, и торговцы стали сворачивать свои лотки. Все принесенные сегодня товары Шакир и Зари продали, и теперь могли позволить себе немного побродить по Безымянному, насладиться несуетливым и размеренным вечером, вдохнуть свежесть и поклониться матери Тьме, а затем и вознести хвалу отцу Свету.

В центре города за рыночными улицами и площадями, за жилыми домами стоял храм, монолитный, выстроенные в скале и сейчас в закатных лучах светила казавшийся величественным и вечным. Храм Света и Тьмы. Единственный на равнинах Макпал. Сюда стекался простой люд и благородные, торговцы, стремившиеся поблагодарить Изначальных за свой доход и ищущие вдохновения ученики, грешные и Ашу. Все здесь становились равными.

Зари ощутил странный трепет, стоило ему коснуться голой стопой каменного пола. По обычаю, все приходящие должны были разуться, так и сейчас, мальчик замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Его словно коснулась молния, прямо от пяток до головы, стремительная, но нежная, исследовала, изучила и теперь медленно покидала.

— Сын, поклонись Изначальным, — прошептал Шакир, и Зари посмотрел вперед. Охнув, мальчик склонился в три погибели, но не выдержал положенного времени и снова поднял взгляд. Две каменные фигуры, мужчина и женщина, словно живые смотрели на бродивших у их ног людей. Зари показалось, что в данный момент изваяния смотрят именно на него. Мальчик пошатнулся и чуть не упал. Шакир вовремя поддержал его под локоть, однако, ничего не сказал. Зари всматривался в фигуры матери Тьмы и отца Света и все больше ему казалось, что они напоминают ему его собственных родителей. Мальчик моргнул и покачал головой.

— Что ты увидел, сын? — оказалось, что Шакир внимательно наблюдал за ним все это время.

— Даже не знаю, они, — он слегка поежился, — кажется, смотрели прямо на меня, так глубоко, сюда, — мальчик коснулся своего лба, — и еще, они так похожи… на вас с мамой.

Шакир улыбнулся, и на миг Зари показалось, что в глазах отца блеснули слезы.

— Почему ты спрашиваешь, отец?

— Есть предание, сынок, — Шакир оттеснил сына от главного входа и присел на одну из многочисленных лавочек, — что каждый, кто впервые ступит в сей храм, сможет увидеть свое сердце, самое дорогое в жизни, свою самую большую ценность. Ты — моя гордость, Зари, — отец поцеловал сына в лоб, и мальчик ошарашенно оцепенел. Еще никогда отец не проявлял такой нежности. Нет, Зари всегда знал, что родители любят его, но так… прилюдно… Мелькнувшее смущение отступило, и мальчик поцеловал руку отца, ощущая его мозоли и шероховатую ладонь.

— Пойдем, — голос Шакира слегка подрагивал, — вознесем благодарность и хвалу Изначальным.