Обретение силы

– Да, во время боевого задания я умудрился угодить в болото, – кисло усмехнулся Никита. – Попал в зыбун. Причем уже в самом конце, когда думал, что преодолел топь. Нога соскользнула.

– Вот как? Хм, это меняет дело, – поджала губы Агата Семеновна. – Как спасся?

– Стал звать свою берегиню, – почему-то сознался Никита и покраснел. – А помог один старик. Появился словно из воздуха, даже не понял сначала.

– Эмоциональный канал, – кивнула баронесса. – Такое бывает. Тамара тебя очень любит, раз на таком расстоянии сумела пробить сопротивление астральных полей, в которых настолько дикое движение мыслей, образов, магических плетений, что наши реальные автомобильные потоки на дорогах – детский лепет. Это под силу только завязанным друг на друга очень близким людям.

Агата Семеновна чересчур внимательно поглядела на Никиту, которому пришлось сделать нейтральное выражение лица. Хотя перед кем он хитрит? Его же читают, как раскрытую книгу.

– Я считал, что любая берегиня способна на чудеса.

– Ну, не стала бы так категорически заявлять, – усмехнулась женщина, автоматически двигая руками. Спицы так и мелькали серебристыми росчерками. – Не всякая берегиня, кроме защиты, способна и на ментальный зов. Большая редкость, знаешь ли. В нашем роду по линии Суворовых было много девушек, которые не дотягивали до высшего ранга. Получались эмпаты, сенсорики, лекари, ведьмы. Берегиня была одна – прапра-пра… Впрочем, сейчас это не важно. У Меньшиковых вообще такого сокровища не было. А что ты хотел? Аристократами они стали благодаря Петру, а так бы в навозе копались до сих пор…

Никита закашлялся. Вот так отжигает бабуля! Крепко она припечатала род Меньшиковых.

– Томочка – плоть и кровь от нашего рода, – безапелляционно заявила Агата Семеновна. – Я и Косте не раз высказывала свое мнение, даже еще до женитьбы на Наденьке. Сильно злился, даже орал на меня…

Тут баронесса улыбнулась, вспоминая былые битвы с великим князем. Кажется, ей доставляло удовольствие хоть иногда утирать нос кому-то из Меньшиковых.

– Но ведь Надежда Игнатьевна в итоге вышла за него замуж.

– Я не могла препятствовать вспыхнувшим чувствам молодых, а отец – Игнат Всеславич – вообще был рад сближению с императорским кланом. Хвала Творцу – все у них сладилось. Девочки – прелесть, а на внука я не особо рассчитываю. Костя после инициации возьмет мальчишку под опеку и лично будет следить за его развитием. Мужчина в роду Меньшиковых – прежде всего боец, защищающий интересы клана.

– Я не все понял в механизме защиты берегини, – заполнил возникшую паузу Никита. – На каком предельном расстоянии может действовать ее поле, внедренное в ауру избранника?

– Не больше ста километров, – поджала губы баронесса, – но это всего лишь грубые прикидки. Кто-то и больше пробивает. Я не знаю, какую энергию и Силу надо иметь, чтобы защитить мужчину на другом конце света только усилием своих внутренних ресурсов. Но теперь я точно знаю, что Тамара существенно расширила свои возможности. Вот только откуда идет подпитка?

– Значит, всемогущество берегини – миф?

– Ну, с чего бы? Нет, не миф. Знаешь, за счет чего достигается неуязвимость партнера? Внутренний щит, встраиваемый в ауру любимого человека. А ещё медальоны, амулеты, камешки, часики – да любая мелочь, в которую вживляется энергетическая структура берегини. Сложная схема, согласна, но именно она дает уверенность в неуязвимости, потому что работает в паре с внутренним щитом.

– Защитный оберег, – кивнул Никита.

– У тебя он есть?

– Нет.

Брови хозяйки взлетели в удивлении. Она даже паутину свою отложила.

– Эта коза не повесила на тебя оберег? Вот же… Тогда получается… А что получается? Откуда тогда подпитка на такую трудоемкую функцию? Не понимаю.

– От меня, – признался Никита. – Мы завязаны друг на друга. Наши ауры настолько удачно совместились, что мы теперь обмениваемся энергией без труда, если находимся в прямой или эмоциональной связи.

Агата Семеновна вгляделась в Никиту, словно видела его впервые, и медленно покачала головой.

– Костя – жутко удачливый проныра. Заполучить в свой род потенциального иерарха, волхва, держащего в кулаке Четыре Стихии, – это многого стоит. Теперь я понимаю, зачем он устроил этот дурацкий спектакль прошлым летом. Не сообразила. Мало информации было. Значит, он тебя ломал под свои долгоиграющие схемы.

– Пять Стихий, Агата Семеновна, – тихо сказал Никита. – Меня дед называет стяжателем. Шутник, да?

Наступила пауза. Баронесса скинула очки и вдруг рявкнула так, что закачались хрустальные плафоны на люстре:

– Аните!

Горничная появилась мгновенно, материализуясь из пустого пространства. Сложила руки на переднике и выжидающе уставилась на хозяйку.

– Что с ужином?

– Через пятнадцать минут мы начнем накрывать на стол, барыня.

– Не задерживайтесь! И достаньте бутылку белого муската из Воронцовских виноградников!

– Слушаюсь, госпожа! – Аните так же мгновенно исчезла, а откуда-то из глубин дома послышался звон посуды, пахнуло вкусностями, от которых слюнки у проголодавшегося Никиты заполнили рот.