Обретение смысла во второй половине жизни

Подобные ситуации, когда мы попадаем в крепкие объятья бессознательной истории – это, можно сказать, питательная среда для кино и театральной драмы, притом что в реальной жизни исход редко когда бывает благоприятным. Яркий пример этой проективной силы – такой социальный феномен, как скрытое преследование (сталкинг). У меня был клиент, судебный пристав по профессии, он принялся повсюду преследовать свою возлюбленную после того, как та разорвала с ним отношения, не выдержав его собственнических наклонностей. Даже перед лицом вполне реальной перспективы лишиться должности из-за нарушения судебного запрета, он как одержимый продолжал свое преследование. Семейное насилие вызвано той же причиной – неспособностью уважать реальность другого, когда она перестает отвечать проективным ожиданиям. Единственный способ, которым слабое Эго может вынести подобное несовпадение, – всякий раз прибегать к насилию. В каждом крупном городе есть свой социальный приют для женщин, пострадавших от семейного насилия; печальное явление физического или словесного насилия скрывается за многими случаями разрыва близких отношений. Несдержанность – верный признак того, что таким мужчинам не хватает силы сознания и характера, чтобы принять на себя ответственность за то, чего недостает в их психологической жизни. Как результат, они бросаются с кулаками на других, когда те не проявляют желания разделять их душевную тоску.

Вот еще один пример в том же духе: один мой пациент, вконец измучившись подозрениями, что жена ему неверна, выгнал ее из дому. И все это без малейшего повода сомневаться в ее любви и верности. Его способность доверять женщинам была основательно подорвана давним случаем, прочно засевшим в памяти: когда ему было восемь лет, его мать бросила семью и ушла с незнакомым человеком. Эта сцена происходила у него на глазах. С тех пор матери он больше не видел. Это имаго, запрограммированное реальным переживанием оставления, несло в себе такой мощный заряд, что оказалось перенесенным на жену. Что удивляться, что истории суждено было повториться. Его супруге ничего другого не оставалось, как предоставить своему мужу возможность самому разбираться со своими сомнениями и недоверием, и это лишь стало трагическим подтверждением силы имаго детского периода. Что же касается моего пациента, то ни логические доводы, ни психоаналитическая интерпретация имаго, ни обращение к медицинским средствам не смогли противостоять силам архаического имаго.

Наиболее важный элемент в этой динамике – то, как соотносится наша сознательная жизнь с бессознательным внутри нас. То, чего мы не знаем, может, и будет подтачивать вроде бы обоснованные предположения сознательной жизни и наполнять содержимым проекцию. Но только кто захочет прислушаться к этому предостережению, тем более когда влюбиться так просто и так приятно? Охотно ли мы вникаем в то, с какими психологическими процессами имеем дело в настоящий момент? И как часто действительно понимаем, чего именно просим у этого неизвестного другого, и признаём, что эта наша программа, а не его? Как правило, такие вопросы встают разве что после прекращения проекции, да и то не всегда. Куда чаще выходит совсем иначе, в том числе и у тех, кто посещает сеансы психотерапии и обстоятельно прорабатывает историю своих отношений: даже поняв динамику прошлых связей, мы с прежней легкостью сворачиваем в тот же тупик. На самом деле просто невозможно заниматься психотерапией с человеком, который «влюбился», как невозможно работать с пьяным. Но зачастую страдания влюбленных – это больше, чем интоксикация. Скорее, это временный психоз: они не в состоянии проанализировать свою жизнь и навести в ней порядок, пока не иссякнет проекция и эго-сознание не вернется к нормальной функции. Фантазия «любви» цепко держит всех, а особенно тех, кому не хватает решимости заглянуть внутрь себя и ответственно взяться за решение своих психологических нужд. Больше того, хотя в «порыве страсти» на это редко обращаешь внимание, наши проекции обезличивают тех, кого мы якобы любим. Они превращаются в объект, артефакт нашей психе, а значит, и этическая сторона таких отношений тоже выглядит весьма сомнительно.