Обретенная

У Натаны в буквальном смысле этого слова глаза едва не полезли на лоб: несмотря на состояние полного эмоционального раздрая, девочка совершила чудовищное усилие… и вернула контроль над собой. А ещё через мгновение рем Пау поняла, что узнаёт этот способ. Потому что сама так делает. Пси-техники, те, что не задействуют способности, а направлены на самоконтроль, при единых общих принципах выполняются каждым человеком по-своему: тут всё строго индивидуально. Перенять навык «как есть» может только человек с очень схожей структурой психики, который буквально может ментально слиться с тобой — например, маленький ребёнок. Ребёнок. Чёрт!

— Знаете, но, кажется, вы всё-таки мои дети. — Только и оставалось, что признать это, самой не веря, что говорит такое. — Что?

— Русский! — Непонятно ответила… эээ, дочь? Та, заметив заминку и почувствовав не до конца забитое эмосферой удивление, пояснила. — Ты ответила нам на языке, на котором мы всегда говорили на Земле! Мама!!!

Двойной всплеск чистой, незамутненной радости засиял как маленькая двойная звезда, заставив дёрнуться прохожих на соседней пешеходной дорожке и сбиться с шага спешащую по парковому настилу пару полицейских. Натана почувствовала, что у неё самой глаза на мокром месте, когда положила ладони на затылки прижавшихся к ней детей. Её детей! Часть аристократки пела с чувствами брата и сестры в унисон… а часть глухо молчала и на каждое обращение отзывалась пульсацией мигрени. Один из представителей охраны правопорядка притормозил, замялся, но его более молодой коллега проскочил вперёд и с ходу суровым голосом потребовал объясниться:

— Что у вас тут происход… ит?

Рем Пау — в какой уже раз за последние пять минут? — едва поверила своим глазам и чувствам: едва страж порядка раскрыл рот, две счастливые детские мордашки повернулись в его сторону, одновременно хмурясь… и двойная звезда погасла, превращаясь в глухую стену, наливаясь серой непроглядной мутью полной эмоциональной блокады. Через Натану как будто пропустили разряд электрического тока — чувство было сродни переключению турелей ПКО на корабле из походного режима в боевой. Полицейского едва удар не хватил — такую конфигурацию защиты от сканирования псионики выставляют, собираясь убить другого одарённого. В исполнении брата и сестры, едва достигших возраста, когда ребёнка с натяжкой можно назвать подростком, это смотрелось ещё страшнее.

— Всё в порядке, уважаемый. — А вот Натана почему-то ни капли дискомфорта не испытывала. — Это мои дети… а вы их напугали.

— Э-это правда? — Страж порядка отступил на шаг, но всё же исполнял свой долг — согласно инструкции.

— Это наша мама. — Просто ответил мальчик.

— А вы нас пугаете. — Дополнила девочка. И р-раз — и вместо убийственной «ауры» — почти ровный эмофон.

— Очень прошу простить меня… — Наверняка полицейский был из «рун», да ещё и из первого поколения — работа уличного патрульного была богата на разные инциденты и не слишком подходила родовитым. — Мы уже уходим.

— Твой напарник уже ушёл. — Фыркнул парень, качнув головой в сторону кроны, за которую второй коп успел сместиться за время инцидента. Ещё раз споро извинившись, патрульный кинулся догонять ушлого коллегу. Его проводили взглядом — и уже взявшая себя в руки рем Пау наконец-то начала более-менее связно соображать.

Так.

— Нам надо… — Как оказалось, одна и та же мысль пришла всем троим, и голоса прозвучали в унисон — удивительно синхронно.

— Поговорить. — Первой ввернула в паузу своё слово Натана.

— Только не здесь. — Мальчик оглянулся, обводя пустой парк взглядом. — А то ещё кто-нибудь помешает.

— Такси. — Тут же дополнила девочка. — Нам так много надо рассказать тебе, мама!!!

Глаза её блестели, но сумасшедший свет радости она больше из-под эмосферы не выпускала.

Поговорили. Если сначала Натана думала, что безумнее этой случайной встречи с ней за день ничего уже не произойдёт, то скоро поняла — ошибалась. История, рассказанная ей на два быстрых, перебивающих друг друга голоса, была куда более полна на сумасшедшие совпадения и такие подробности, которые она сама ещё час назад из чужих уст сочла бы… как бы помягче сказать — неудачным художественным вымыслом. Но — чёрт возьми! — вся вместе эта информация укладывалась в непротиворечивую, законченную картину. Картину, в которой не хватает больших таких кусков — но дети о них знать и не могли. Другой мир, нет другая Вселенная, отличающаяся значением физической константы коэффициента затухания пси-воздействия? Бред? Хрена-с-два! Это прекрасно объясняло ту аномальную силу, которой владели Гор и Лисса (наконец-то узнала имена!) А незнакомый язык одного из народов планеты, до которой нельзя долететь на космическом корабле — откуда он у неё в голове? Точнее, вопрос стоило поставить по-другому: что же действительно удалили из её памяти… и кто это сделал? Впрочем, на второй вопрос был простой и неприятный ответ.