Обретенная мечта

– Пирс, знал бы ты, как я испугалась в тот момент. А потом появился ты. Наверное, почувствовал, что нужен мне. И как всегда, пришел на помощь.

– И как всегда, мне хотелось тебя придушить.

Пирс крепко обнял Порцию и прильнул к ее губам, словно стремясь растворить в поцелуе все напряжение, скопившееся за последние три недели. Она была такой, какой он ее помнил – прекрасной в своей страсти.

– Мне так тебя не хватало! – прошептал Пирс. Порция прислонилась спиной к двери.

– Значит, ты решил меня простить? Помнишь, ты говорил, что сообщишь мне о своем решении?

– А как могло быть иначе?

Пирс запустил пальцы в ее волнистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, заглянул в ее прекрасные глаза. Вспомнил, как замерло его сердце, когда он увидел, как Порция взбирается по снастям главной мачты. Он просто оцепенел при мысли, что в любой момент она может сорваться и разбиться насмерть, и сам полез наверх с молниеносной быстротой.

– Ты, наверное, колдунья… Опутала меня своими чарами, и мне не остается ничего другого, как плясать под твою дудочку.

Пирс снова стал целовать Порцию – на этот раз медленнее, проникая языком еще глубже, стремясь вызвать в ней желание той близости, которая у них уже была. Его губы ласкали ее шею, а рука, скользнув вниз, коснулась груди, скрытой под грубой тканью робы.

– Я и представить себе не мог, что однажды буду целоваться с матросом, – прошептал он.

С шеи девушки губы Пирса переместились за ушную раковину. Порция замерла, запрокинув голову и прикрыв глаза. От нее пахло ветром и морем. Пирс сжал ее грудь и ощутил, как набух и затвердел сосок.

– У тебя надето что-нибудь под этой рубахой? Порция покачала головой. Тихо застонав, Пирс ткнулся лбом в дверь, чем вызвал у девушки улыбку.

– Тогда нам лучше покинуть это место, пока я окончательно не забыл о своих благих намерениях, – сказал он и, еще раз проведя ладонями по ее телу, решительно отстранился. – Может, переоденешься и присоединишься к нашему чаепитию? Твоя мать, наверное, уже заждалась.

– Мне нравится, что мое новое обмундирование оказывает на тебя такое воздействие, – улыбнулась Порция. – Пожалуй, не буду переодеваться до конца путешествия.

– Приходи ко мне ночью в любом наряде. Результат будет один и тот же. Я раздену тебя за считанные секунды.

– Так уж и за секунды…

– Бросаешь мне вызов, дерзкая девчонка?

– Нет… С нетерпением жду ночи. – Порция повернулась, чтобы открыть дверь.

Ему очень хотелось остаться. Запереться с ней в этой каюте по меньшей мере на неделю. Он изголодался по Порции не только как по женщине. Он жаждал духовного общения с ней. Пирс вдруг осознал, что эта девушка заняла в его жизни очень важное место.

Порция обняла его и подтолкнула к двери.

– Иди… Я скоро присоединюсь к вам.

Пирс шагнул в коридор, но вдруг остановился.

– Что ты имела в виду, сказав, что не полезешь наверх в одиночку? Значит, ты все-таки собираешься это повторить?

– Разумеется… Но только вместе с тобой, – ответила Порция и захлопнула перед ним дверь.

Просторная, хорошо обставленная капитанская каюта была великолепна – конечно, с чисто мужской точки зрения. На обшитых филенкой стенах висели французские гобелены, у левого борта располагалась высокая кровать, под большой масляной лампой стоял стол, заваленный морскими картами и книгами. За вторым столом они сначала пили чай, а потом ужинали.

Капитан Кэмерон вскоре покинул их – у него были дела. Елена пересела на более удобный диван, стоявший ближе к корме, напротив закрепленного у стены дополнительного сиденья. Над сиденьем находился прямоугольный иллюминатор, из которого было видно, как садится за горизонт солнце.

Порция уже подумывала о том, что пора и честь знать, однако Пирс шепнул, что так просто ее не отпустит – краткого визита недостаточно, чтобы искупить вину, и она должна с лихвой заплатить за все то время, что они провели врозь.

Когда Елена стала рассказывать о своей жизни в отцовском доме, Пирс весь обратился в слух.

Он провел Порцию к иллюминатору, но усадил не рядом с матерью, а напротив, чем несколько позабавил девушку. По едва заметной улыбке на губах Елены она поняла, что мать догадывается о происходящем.

– Вопреки тому, что вы слышали обо мне, – говорила Елена, – я не всегда сидела взаперти и не всегда пребывала под воздействием отвратительных снадобий, которыми меня пичкали. Ситуация ухудшилась после того, как я перебралась в Бостон. Впрочем, я забегаю вперед.

Лучи медленно опускавшегося за горизонт солнца согревали Порции спину и освещали золотистым светом лицо сидящей напротив матери. Елена помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила: