Обретенный рай

— Ты действительно думаешь, что это не опасно? — Брейдер глянул на нее, и девушка, внезапно вспомнив, что она не одета и что растрепавшаяся после сна коса небрежно перекинута через плечо, отдернула руку как от огня.

Он сжал губы, вглядываясь в глаза Джулии, затем добавил:

— У нас нет выбора. Моя мать была женой священника и нуждается в общении с Богом. Независимо от состояния здоровья она чувствует себя обязанной посетить воскресную службу.

— Из-за Томаса?

— Да. — Изгиб его губ стал жестче. — Но не из-за Томаса Эшфорда, а из-за моего отца. Моего отца звали тоже Томасом.

— И она должна посещать церковь ради него?

Брейдер кивнул головой.

— Вот уже много лет восемнадцатого ноября она непременно посещает службу.

— А чем знаменательна эта дата?

Его взгляд посуровел, когда он ответил:

— Тридцать три года тому назад в этот день моего отца повесили. — Он не добавил больше ни слова. Джулия была настолько ошеломлена, что, прежде чем она успела собраться с мыслями, Брейдер сухо поклонился и ушел.

Миссис Эллиот и миссис Браун сопровождали Нэн, Брейдера и Джулию, чтобы помочь в случае, если Нэн ослабеет. Поэтому в экипаже не было свободных мест.

Джулия сидела, тесно прижатая к мускулистому телу мужа. Но его близость нисколько не утешала ее расстроенные нервы. При каждом покачивании или резком движении экипажа бедро и рука девушки прижимались к телу Брейдера. Ее чувства мгновенно откликались на его малейшее движение. Сможет ли она когда-нибудь находиться рядом с ним и не ощущать его присутствия, которое помимо ее воли всецело поглощало ее?!

Они подъехали к церкви за несколько секунд до того, как пастор Дженкинс закрыл входные двери, чтобы начать службу. Заметив остановившийся экипаж, священник оставил двери открытыми. Брейдер помог женщинам выйти и повел мать ко входу в церковь.

— Проходите, проходите, — радушно пригласил пастор. Затем закрыл за приехавшими дверь и заметил, наконец, Джулию. Слова приветствия застряли у пастора в горле.

Джулия надменно подняла бровь и поприветствовала священника подчеркнуто вежливым кивком головы. Джулия вспомнила, что пастора не оказалось дома в тот день, когда она нанесла визит в обитель священника. Не ускользнуло от ее внимания и то, что добропорядочный пастор не нанес визит вежливости.

Нэн настаивала на том, чтобы пройти по проходу между скамей самой, хотя едва держалась на ногах и всем телом наваливалась на руку сына. Миссис Эллиот и миссис Браун шли следом. Ступив вслед за ними в проход, Джулия почувствовала, что ноги отказываются повиноваться ей.

Все повторялось заново… так же, как и три года тому назад.

Какая-то женщина оглянулась на Джулию, несколько минут рассматривала ее, затем наклонилась к соседке и оживленно зашептала той что-то на ухо. Затем соседка оглянулась на Джулию.

Девушка слышала шепот голосов, поворачивающихся в ее сторону, и ощущала волну негодования, прокатившуюся по маленькой церкви.

Джулия не сомневалась в том, что известие о замужестве, унижении, которому она подверглась на балу, и все подробности ее бегства с Лоренсом всю неделю обсуждались в каждом доме. Если в Лондоне разразился громкий скандал, то все нетитулованное мелкое дворянство Кимбервуда, очевидно, бурлило, смакуя пикантные подробности романа Джулии.

Ее пальцы в отчаянии прижались к шрамам на левой руке. Она не собиралась сдаваться на милость этих ограниченных людей. Отказываясь склонить стыдливо голову, Джулия решительно шагнула вперед.

В этот момент Брейдер, усадив Нэн на скамью, оглянулся на Джулию. Его пронизывающий взгляд замер на руке девушки, сжимающей запястье другой руки. Он нахмурился и оценивающим взглядом обвел всех, кто присутствовал в церкви.

Взор Джулии был прикован к Брейдеру, она старалась не обращать внимания на напряженные плечи прихожан и уклончивые взгляды людей, которые отворачивали головы, чтобы не встретиться глазами с девушкой. Она игнорировала детей, с нескрываемым любопытством разглядывавших ее. Негодование жгло ей душу, но не оскорбительное отношение людей тревожило ее (с ним ей уже приходилось сталкиваться в Дейнскорте) — она беспокоилась за Нэн. Брейдер сам мог позаботиться о себе, но Джулия искренне не хотела допустить, чтобы хоть капля горя коснулась Нэн, на чью долю выпало и так слишком много страданий.

Девушка настолько глубоко погрузилась в раздумья, что испуганно вздрогнула, когда Брейдер встретил ее в центре прохода. Низким, приглушенным голосом он, склонившись к ее уху, произнес:

— Нам не обязательно оставаться здесь.

Джулия сжала губы, неприятно удивленная тем, что ее смятение стало заметно для посторонних глаз. Краска залила ей щеки, но она твердым голосом произнесла:

— Я не собираюсь убегать.

Вместо ответа Брейдер взял ее руку, отогнул край перчатки, обнажая побледневший шрам, и, подняв руку к губам, нежно поцеловал запястье.