Обрез (сборник)

Насколько достоверной была пантелеевская «феня»? Она все-таки результат художественной обработки, в которой исходник доведен до комизма: «В печку мотаем, в ширму загибаем, на халяву канаем» сродни «редискам» и «петухам гамбургским» из «Джентльменов удачи».

Этот жаргон с восторгом принимался в литературу – «Республика Шкид» была в то время абсолютным хитом, – но лексика дефективных маргиналов никак не могла претендовать на статус «детского языка».

Именно Аркадий Гайдар стал создателем советского мальчишеского дискурса. Или даже больше – пионерского пиджина. Благодаря ему дети новой страны обрели нормативный язык – «пиджин-гайдар», на котором коммуницировали в художественных мирах (вплоть до развала Союза).

Благодаря Гайдару обрели свои голоса герои Носова, Драгунского, киноперсонажи «Приключений Электроника» («вокальные партии» озвучивала грубоватым голосом подростка Елена Камбурова) и «Гостьи из будущего».

Ныне уже не встретить носителей «пиджин-гайдара». Последние отголоски этого ныне мертвого языка можно, пожалуй, услышать в юмористических киновыродках «Ералаша» – маленькие паяцы с осколками гайдаровских интонаций, играющие вымороченную бездарную драматургию, так же нелепы, как казахи, говорящие на латыни.

Нужно признать, нового детского языка в ближайшее время не предвидится, ибо не предвидится нового Аркадия Гайдара.

Да и старый Гайдар вдруг оказался никому не нужен. Наступили новые времена.

5

В романе Виктора Пелевина «Жизнь насекомых» (1993) присутствует ернический псевдо-структуралистский обзор творчества Гайдара: «Полет над гнездом врага. К пятидесятилетию со дня окукливания Аркадия Гайдара» Всуеслава Сирицына и Семена Клопченко-Конопляных, авторов альманаха «Треугольный хуй»:

«Прочесть его (Гайдара), в сущности, некому: взрослые не станут, а дети ничего не заметят, как англичане не замечают, что читают по-английски»…

Этот, в общем-то не лишенный симпатии к Гайдару, очерк четко отразил восприятие писателя постсоветским литературным сообществом. В качестве потешного парадокса в обзоре постулировалась основная тема гайдаровского наследия:

«Кстати сказать, тема ребенка-убийцы – одна из главных у Гайдара. Вспомним хотя бы “Школу” и тот как бы звучащий на всех ее страницах выстрел из маузера в лесу, вокруг которого крутится все остальное повествование. Но нигде эта нота не звучит так отчетливо, как в “Судьбе барабанщика”. ‹…› В этом смысле Сережа Щербачов – так зовут маленького барабанщика – без всяких усилий достигает того состояния духа, о котором безнадежно мечтал Родион Раскольников…»

«Вечный ребенок» Гайдар (тот же Маршак говорил о Гайдаре: «Он был жизнерадостен и прямодушен, как ребенок») от книги к книге воспевал малолетнего убийцу. На гайдаровских «кровавых мальчиках» выросло три поколения.

«Сережа абсолютно аморален, и это неудивительно, потому что любая мораль или то, что ее заменяет, во всех культурах вносится в детскую душу с помощью особого леденца, выработанного из красоты. На месте пошловатого фашистского государства “Судьбы барабанщика” Сережины голубые глаза видят бескрайний романтический простор…»