Обряд копья

Неужели, действительно, моя стихия просто хранится не в горшочке, а в чём-то более родном для неё? В крови? Или, может быть, в костях? Что я вообще знаю о своей стихии? Какая-то странная дымка, тянущаяся от травы. Но я-то не трава.

— Смотри, вон там видно Кладбище.

Мы обходили его по широкой дуге, поднявшись на склон горы, и вот сейчас деревья расступились, открыв вид на мёртвую плешь, усыпанную белым песком, на котором с трудом можно различить такие же белые кости. От Кладбища веяло чем-то потусторонним, но не таким, как от чужих — те были совершенно чужими, а пустыня была частью нашего мира, но при этом… чужой.

Сама плешь была не велика, но во все стороны от неё простирался луг, на котором росла сероватая короткая трава, постепенно обретающая здоровый вид только у самого края леса. Меня необъяснимо тянуло к этой жути, так что, единожды увидев, я уже не мог отвернуться.

Тропа, как назло, шла дальше так, что я всё время видел её.

— Что, тоже не можешь оторвать взгляд, да? — весело произнесла Вира. — На всех так по началу действует, а на обратном пути уже, наоборот, не хочется лишний раз глядеть на неё, потому обратно пойдём по другой тропе.

— Ага, — буркнул я, продолжая коситься на странное место.

Скоро тропа свернула прямо к плеши, и мы прошли по кромке леса, со стороны Кладбища веяло такой потусторонней жутью, что я уже не мог на него смотреть. Благо, тропа повела прочь, и мы оба непроизвольно ускорились, уходя от Кладбища. Не хотелось бы мне видеть эту мерзость ещё раз. И, тем более, не хотелось бы на ней оказаться.

Невольно перед глазами встала картина, как мама выбрасывает гнилую пряжу на Кладбище, и я аж сжался от страха, тут же отбросив видение прочь. Тяжело задышал даже, но вспомнил, с каким теплом сегодня мама меня успокаивала, что отсутствие горшочка — это не плохо. И успокоился.

Видимо, на Виру это жуткое место тоже давило, потому что дальше мы довольно долго шли молча. Мне стало неловко, и я решился разорвать гнетущую тишину.

— Вира, а какой у тебя зверь?

— Не успел разглядеть, а? — она обернулась и весело улыбнулась. — Поглядишь ещё. Я тебя всё лето буду водить, а может, и дольше. Дорогой долг ты с меня взял. Хах, ну да я и не против. Давно в деревне не было двух зверей сразу. С твоим даром, может, и третьего пробудим до прихода сборщика познания.

— Ну, какой?

— Нетерпеливый какой, — она беззаботно рассмеялась, а потом резко остановилась. — Всё, болото начинается, натягивай носки.

С неохотой снял с себя удобные сапоги и стал вместо них натягивать колючие противные носки. Носки моментально промокли и стали ещё противнее. Какое-то время я стоически терпел, но хватило меня ненадолго.

— Вира, можно я сниму носки и надену сапожки? Они с пальцами, в них будет удобнее!

— Потерпи немного, скоро сам поймёшь, зачем они нужны, — улыбнулась она, обернувшись, а затем резко прыгнула вперёд на какую-то кочку. — Дальше след в след за мной.

Высокая она легко перепрыгнула на следующую кочку и стала показывать мне пальцем на нужную. Я скривился весь, чего она издевается-то? Я прекрасно её вижу, она ещё и притоптана так, что не ошибёшься. С Дримом мне больше нравилось идти.

Я примерился и прыгнул. Получилось очень легко, не ошибся с приложенным усилием. Наступил ровно в центр кочки и тут же перескочил на следующую, чтобы не отставать от Виры. Болото наводило на меня ровно те впечатления, какие у меня сложились из рассказов у костра. Унылое вонючее место, полное мелкой мошкары, которая даже через защитное зелье набиваются в нос и рот. Ещё и эти проклятые носки, сырые и колкие.

— Ну?

— Что «ну»? — удивлённо обернулась эта дылда.

— Ты говорила, что я сам пойму, зачем они нужны!

— Кто нужен?

— Носки! Чужацкие-дурацкие носки!

Вира прыснула.

— А ты ещё не понял?

— Нет! Они дурацкие и бесполезные! У меня все ноги мокрые из-за них! А Дарины сапоги непромокаемые!

— Ах, Дарины сапоги, как хороши! Не промокают, — начала надо мной издеваться Вира. — Честно, очень хочется разрешить тебе их надеть и поглядеть, как они не промокают!

— То есть мне можно переодеться? — с надеждой спросил её.

— Нет, Арен. Нельзя.

— Но почему?

— Потому, глупыш, что носки не скользят. Без когтей или носков тут делать вообще нечего, с первой же кочки слетишь в зловонную жижу. Знаешь, почему здесь почти не растут стихийные травы?

— Да, потому что здесь много воды, а она вытягивает стихию, — ответил ей я.