Обряд перехода

Описав дугу и оказавшись над дорогой прямо у меня над головой, корабль сорвался в штопор. Я даже ахнула. Потом он стал тормозить резкими рывками, и я окончательно поняла: его вел вовсе не лихой пилот, а обыкновенный болван с дубовыми руками, у которого глупости сесть за пульт управления. Приглядевшись внимательнее, я закусила губу. Это был не наш корабль. Похожий, но не такими у него были обводы…

Сердце у меня дало перебой, тело снова зачесалось. Не стоило мне надеяться, что это будет Джордж. Я же отлично знала, что за нами просто не вернутся до срока. Пока не пройдет месяц.

Но возникал вопрос: откуда этот корабль? Конечно же, его сделали не здесь. Даже если бы они обладали знаниями, а мы бы не дали их грязеедам, разведкорабль так просто не построишь. Нужна развитая технология.

Спустя несколько минут, все еще гадая над этой проблемой, я наткнулась на лагерную стоянку, похожую на ту, какую видела раньше: такой же колодец и такой же загон с высокими бревенчатыми стенами. Несколько человек уже разбивали там лагерь, и я не смогла устоять против искушения. Выбрав сначала местечко возле загона, я скоро оттуда ушла — слишком там плохо пахло. И не успела я поужинать, как в лагерь свернул фургон, на котором ехал тот самый старик, который так приветливо мне помахал на дороге. Футах в тридцати стоял шатер, в нем жили родители с тремя детьми. Детишек, видимо, заинтересовала моя палатка, и один из них уже собирался со мной заговорить, но появился отец, бросил на меня подозрительный взгляд и уволок ребят прочь.

Ближе к ночи у фургона старика люди разожгли большой общий костер, все собрались вокруг него, и я услышала пение — не очень мелодичное, но звучало оно как-то трогательно. Поразмыслив, я решила подойти тоже. Дети из соседнего шатра сидели впереди на земле, а их матери, бледному жалкому созданию, уступили пень. Я же устроилась позади всех, привлекать к себе внимание мне было ни к чему.

Вскоре отец ребятишек решил, что матери самое время вести их обратно и укладывать спать, и, конечно, ребята уходить не хотели. Тогда седой старик предложил рассказать им сказку — последнюю, — а затем они пойдут спать без разговоров.

— Договорились? — спросил он.

Мне, сидящей позади всех, эта сказка показалась очень к месту. Может быть, причиной тому были странный акцент старика и мерцающий свет лагерного костра.

— Эту историю рассказала мне моя бабка, — начал старик. — А ей рассказывала еще ее бабка. Теперь я рассказываю эту историю вам, а вы, когда состаритесь, тоже кому-нибудь ее расскажете…

Это была сказка о хорошенькой девочке и ее мачехе с железными зубами и отвратительными намерениями. У девочки был платочек, жемчужина и гребешок, унаследованные от покойной матушки, и доброе сердце, принадлежащее ей самой. Как оказалось, этого вполне хватило, чтобы заполучить принца и дворец, и все были счастливы, кроме мачехи, которая упустила свой обед.

Едва старик закончил, а ребята с неохотой позволили себя увести в постель, на дороге у края лагеря возникла суматоха. Я повернулась в ту сторону, но глаза мои привыкли к свету костра, и я ничего не могла разглядеть в этой темноте.

— Будь я проклят, если я хочу пережить еще один такой день, Хорст, — произнес голос в той стороне. — Нам следовало быть здесь два часа назад. Это твоя вина, и это правда.

— Вы нанялись на работу. Плохую или хорошую, но на работу, — огрызнулся Хорст. — И если ты хочешь сохранить свои зубы, брось свои сучьи повадки и заткнись!

Вот тут-то я начала понимать, для чего использовали этот загон. И самое время для меня было покинуть сие благодатное местечко, это я тоже поняла. Пока Хорст и его люди гнали животных мимо костра к частоколу, я тихонько вернулась к своему Филе, достала спальник из палатки и выпустила из нее воздух. Действительно, убираться отсюда нужно было как можно скорее. Но, увы, мне это так и не удалось.

Уже надевая на Филю седло, я вдруг почувствовала на плече чью-то руку. Я резко обернулась.

— Ну и ну! Глянь, Хорст, кого мы тут нашли, — позвал мужчина. Это был тот, который шутил, что лосели сочтут меня ниже своего достоинства.

Пока он был один, но…

Размахнувшись изо всех сил, я двинула его седлом. Он вскрикнул, упал, затем поднялся, и тогда я швырнула в него седло и потянулась за пистолетом под куртку. Седло попало в цель, он снова упал, но в этот момент кто-то обхватил меня сзади, прижав мои руки к бокам. Я уже собралась завизжать — визжу я очень громко, — но грубая, вонючая и грязная рука зажала мне рот прежде, чем я успела издать хоть один звук. Я сильно куснула ладонь — при хорошем укусе развивается давление пять тысяч фунтов на квадратный дюйм — рука не отпускала. Я стала вырываться, но и это не принесло мне ничего хорошего. Одной рукой зажимая мне рот, другой — обхватив поперек, Хорст потащил меня, и ноги мои волочились по грязи. Оказавшись за загоном и вне пределов слышимости людей у костра, он швырнул меня на какую-то груду земли.

— Только пикни, — предупредил он. — Я сделаю тебе очень больно.