Читаем Обряд Ворлока полностью

Вратко рассеянно кивнул. Не понять — смеется над ним колдунья или вправду хвалит. Наклонился за копьем.

Неожиданно для парня Злое Жало поползло, словно живое, и не далось в руки. Вратко повторил попытку. Копье рванулось, будто наутек.

Обернувшись, новгородец увидел, кто издевается над ним.

Морвран держал в руках Злое Жало и криво усмехался, показывая желтые зубы.

— Отдай! — Парень протянул руку.

Военачальник народа Холмов задумался. Или сделал вид, что задумался. Наклонил жало копья в сторону Вратко, но не успел словен сжать пальцы вокруг оковки, отдернул. Зло хихикнул.

— Отдай, я сказал! — Словен почувствовал нарастающий гнев.

— Сказал он… — Горбун оскалился. — Возьми.

Он слегка подбросил копье вверх и тут же поймал. Взвесил в руках.

— Доброе оружие. На Ассал или Гунгнир, конечно, не тянет, но работа добрая.

— Не тебе его давали…

— Оружие — не застежка на плащ, — возразил Морвран. — Кто сильнее, тот и берет. Хотя… И застежку тоже возьмет тот, кто сильнее.

— Драться я с тобой не хочу, кеан-киннид, — набычился Вратко.

— Или боишься?

— Морвран! — голос Маб стегнул, подобно бичу.

— Моя королева… — съежился, втянул голову в плечи сын колдуньи.

— Ты тоже решил затеять свару? Не хватает мне тебя еще в довесок к Лохлайну!

— Я лишь хотел проверить хольмгардского ворлока.

— Проверил?

— Да, моя королева…

— Отдай копье!

— Оно не для него.

— И не для тебя! Отдай немедленно!

Вратко не оборачивался, глядя в лицо урода-горбуна, а потому не видел королеву, но в ее голоске звучала подлинная властность. Попробуй ослушайся!

Морвран сник окончательно. Отвел взгляд. Перехватил Злое Жало двумя руками, подал оружие новгородцу на раскрытых ладонях:

— Возьми… ворлок…

Вратко принял копье. Попробовал улыбнуться военачальнику. Зачем зло друг на друга держать? И так врагов хватает, новых находить ни к чему. Улыбка вышла кривоватой. Кеан-киннид не счел нужным отвечать на нее. Боком посунулся в темноту, где стоял и раньше.

— Морвран! — остановила его Маб.

— Слушаю, моя королева.

— Проведешь Вратко из Хольмгарда к его друзьям. Потом покажешь выход из Холмов.

— Да, моя королева.

— Они вольны отправиться в верхний мир, как только будут готовы.

— Хорошо, моя королева.

— Ты будешь их дожидаться у входа. Сколько воинов взять, решишь сам.

— А если они не вернутся, моя королева? — Военачальник пошевелил ноздрями, приподнял верхнюю губу. Он все больше и больше напоминал Вратко дикого зверя. И внешностью, и повадками.

— Мы вернемся! — твердо сказал словен.

— Они вернутся, — подтвердила его слова королева. — Клятва была произнесена. Кости Холмов слышали ее. Великие боги, следящие за всеми нашими поступками, тоже. Вратко из Хольмгарда — не дурак. Он знает, что нарушивший такую клятву не найдет больше удачи. Поэтому он вернется. Если викинги решат остаться под солнцем, то он вернется один. Не так ли?

— Я вернусь. — Парень покрепче перехватил Злое Жало. Повернулся к Маб: — Даже если вернусь один. Нужно ли поклясться в этом еще раз?

— Нет необходимости, — легко отмахнулась королева. — Я верю тебе. Дружбу и союз воинский, а ведь мы собираемся сражаться против общего врага, нельзя начинать со взаимных подозрений.

Вратко стало стыдно. По-настоящему стыдно. До горящих ушей и желания спрятаться и не показываться никому на глаза. Почему он постоянно подозревает королеву и ее приближенных? Из-за дурацких выходок Лохлайна или Морврана? Ну, так их поступки можно объяснить завистью. Любой из попавших в Полые Холмы викингов сильнее каждого из динни ши в несколько раз, да и кеан-киннид, пожалуй, в подметки не годится Гуннару или Олафу. Вот и злобствуют напропалую. А вымещать недовольство стараются на нем, новгородце, ибо чувствуют, что он единственный, кто с оружием в руках им уступит. Не говоря уже о возрасте. Не рано ли, ворлок из Гардарики, зазнаваться начал? Почувствовал себя равным с вождями, волшебниками, воинами, которые не одну сотню лет оттачивали мастерство? А сам ведешься на подначки, не умеешь на чужую шутку своей остротой ответить. Как говаривал кожемяка из посада, мальчишка с грязным пузом, зелень зеленая.

— Прошу простить меня, великая королева! — Вратко поклонился в пояс. С чувством, с душой, со всем возможным уважением. — Я, пожалуй, пойду. В дорогу пора собираться.

Его не задерживали. В глазах королевы Маб промелькнула искорка довольства. Но и только.


Урманы восприняли рассказ Вратко о видении «из котла» по-разному.

Игни пожал плечами — мол, всякое бывает. И едва не заработал подзатыльник, поскольку Гуннар наотрез оказался верить услышанному. Чтобы его вождь мирно беседовал со святошей Бернаром? Во имя огней Муспелльсхейма,[18] не может такого быть!

Олаф соглашался с ним, но защищал Хродгейра без излишнего запала. И его равнодушие — чего спорить-то… от споров белое черным не станет — выглядело, пожалуй, убедительнее, чем горячность кормщика.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже