Обрядовые действия

Шеф Годфри не признавал этой новомодной манеры привлекать к изучению места преступления колдунов-следователей. Ну конечно же, они могут измерить то и наколдовать это и скажут вам, что убийцей был человек в белой обуви и с каштановыми усами, но, для того чтобы на самом деле раскрыть преступление, требуются старые добрые полицейские навыки. Так, по крайней мере, он несколько раз мне настойчиво заявлял.

— Да нет же, — ответил Стрюк, перестав складывать свои приспособления. — Я понял, как это было совершено; замысел хитрый, но все вполне очевидно. Мне, собственно, интересно было бы знать… — Но тут он покачал головой. — Но нам нужно выяснить кто и почему. Полагаю, что «почему» расскажет нам «кто». Но ответ не в этой комнате.

— Так вы все знаете? — спросил Годфри. — И как же…

— Пойдем вниз, — повторил Стрюк, поднимая портфель, и встал.

— Пока мы не ушли отсюда, — обратился к нему я, схватив со стола бумажник Лундта, — не могли бы вы открыть вот это? На него наложено какое-то защитное заклинание.

— Возьми его с собой, — проворчал он.

Мы прошли к лифту, нажали кнопку вызова.

— Я должен знать, — требовательно заявил шеф Годфри. — имеет ли все это какое-то отношение к сенатору Лэнгфорду и к похищению.

— Конечно имеет, — ответил Стрюк.

— «Иногда ветер не более чем просто ветер», — напомнил я Стрюку.

— Только не в случае, когда он дует из Чикаго, — ответил маг.

Двери лифта открылись, и из него вышли трое людей в униформе — сотрудники местного полицейскою участка. Годфри велел им охранять дверь номера 312 до получения дальнейших указаний, благодаря чему Горс смог вернуться к своей обычной работе, то есть к ловле карманников, проституток и воров, прихватывающих все, что плохо лежит. Мы вошли в лифт, и кто-то произнес: «В фойе».

— Черт возьми! — произнес мальчишка-лифтер, закрывая дверь. — А я как раз собирался съездить в другой конец города.

Шеф Годфри ткнул Стрюка пальцем в грудь.

— Откуда вам известно, что произошло не просто ограбление случайно выбранного гостиничного номера? — спросил он.

Стрюк покачал головой:

— Защитное заклинание номера не утратило своей силы, во-первых. Того, кто совершил преступление, постоялец сам пригласил в номер. А ушел он, когда Лундт был еще жив.

Годфри пристально посмотрел на Стрюка, будто пытаясь понять, в чем смысл шутки:

— Еще жив?

— Да. Можно сказать, что он убил Лундта после того, как вышел из комнаты.

Я щелкнул пальцами.

— Лапа обезьяны! — воскликнул я.

Все они уставились на меня. Даже мальчишка-лифтер повернулся и посмотрел на меня.

— Я читал такую книгу, — пояснил я. — В Германии произошло преступление, для совершения которого убийца оживил лапу обезьяны и оставил ее позади дома жертвы. А потом, когда он ушел и обеспечил себе убедительное алиби, лапа обезьяны вползла в дом и задушила жертву.

Все по-прежнему смотрели на меня.

— Жертву застрелили, — напомнил мне Годфри.

— В лапе обезьяны был пистолет, — предположил я.

Дверь лифта открылась, и мы вышли в фойе. Шеф Годфри отошел от нас и заговорил с людьми в коричневых костюмах; я понял, что это переодетые в гражданское представители охранного подразделения полиции. Стрюк направился к стойке дежурного, а я последовал за ним.

— Мне хотелось бы посмотреть журнал регистрации, — сказал он дежурному, молодому человеку с большим носом и глазами водянисто-голубого цвета.

Дежурный посмотрел на управляющего, тот кивнул, и тогда молодой человек водрузил на стойку огромную регистрационную книгу. Стрюк открыл ее и начал листать последние страницы.

— Меня интересуют все, кто в последнее время приехал из Чикаго, — сообщил он дежурному.

С помощью дежурного удалось узнать, что за последние три дня из Чикаго приехали четверо. Убитый, мистер Лундт, остановился в гостинице вчера. Меня так и тянуло сострить насчет того, когда он освободит номер, но я решил промолчать. Еще в отеле остановились супруги Гилгам, прибыли на съезд школьных учителей, и мистер Бьянки, перевозивший саламандр.

— Один из наших постоянных гостей, — сообщил дежурный. — Занимается саламандрами, жабовидными ящерицами, гадюками. А также несколькими видами насекомых. Мы, конечно же, не разрешаем ему держать живность здесь.

— Само собой, — пробормотал я.

Дежурный кивнул:

— Если не считать образцов.

Стрюк указал на небольшую пометку справа от подписи Лундта:

— А это что?

Дежурный посмотрел на страницу:

— А, мистер Лундт оставил в нашей камере хранения один предмет багажа.

— Действительно? А где у вас камера хранения?

— Собственно, сумки оставляют мне, а я уже отношу их в камеру хранения, — пояснил дежурный.

— Не могли бы вы показать нам багаж Лундта?

— В нынешних обстоятельствах, конечно же. Подождите минутку. — И он направился в те запретные владения за стойкой, куда имеют доступ одни лишь дежурные.

Когда дежурный ушел, я достал из кармана пиджака бумажник Лундта и махнул им Стрюку.

— Откройте его, — попросил я, — пожалуйста.

Стрюк вздохнул и взял бумажник. Пробормотав несколько слов, он попытался открыть его. Но руки скользнули по бумажнику, как будто он был намазан маслом.

— Ха! — произнес Стрюк. — Понятно!