Обрученная

– Но что если Мудрая была права? Я ведь теперь вообще непонятно что такое. Ни Селина, ни жрица… и проблем от меня куча. А что, если твой гениальный план провалится? Что если моя увечная искра не потянет, не справится, не оправдает такого доверия? Не то, чтобы я детей хотела, – уточнять, что мне от одной мысли о материнстве становится решительно не по себе, не стала. Незачем его еще сильнее расстраивать, – но ты просто подумай, вдруг наследие хейзара окажется сильнее моей искры? И достанется тебе сын с даром…

– Значит, я сделаю все, чтобы помочь ему научиться его контролировать, – уверенно ответил Вэйд, негромко добавив, – как-нибудь.

– Для того, кто жену себе искал среди будущих жриц, чтобы этот дар изжить, и готов был ради этого даже стервозный характер Селины терпеть, сейчас ты рассуждаешь как-то странно, – нудно заметила я, но больше не пыталась отстраниться, когда карету тряхнуло в очередной раз, и меня снова бросило на Вэйда.

С каждым проеханным километром дорога становилась все хуже и хуже. Приятная поездка по центру сменилась относительно комфортным перемещением по жилым кварталам восточной части города и плавно превратилась в непрекращающуюся тряску.

Под конец я уже сама вцепилась в Вэйда, борясь с желанием спрятать лицо у него на груди, но воспоминания о часовом макияже не позволяли этого сделать.

– Потерпи, – шептал он, старательно массируя мне основание шеи, – осталось еще немного.

Я только нервно кивала и сглатывала, усердно борясь с тошнотой. Растрясло меня знатно.

Карета остановилась неожиданно, в одно мгновение, чуть не уронив меня с сидения. Если бы не Вэйд, точно бы сейчас в проходе валялась, вытирая белым платьем грязный пол.

Но мне повезло. Мне не то, что не позволили свалиться, но даже из кареты бережно вытащили, поставив на узкую дорожку, ведущую к зданию весьма скромных размеров. Камень, мрамор, светильники на каждой ступени – все, как в центральном храме, если не брать во внимание, что стены здесь были ниже, лестница короче, и никакой особой величественности в этом строении не чувствовалось.

И главная зала, освещенная уже не солнцем, а светом кристаллов, была куда как меньше, и Мудрая, вышедшая встречать нас, казалась скромнее своей коллеги, и… если быть совсем уж честной, эта старая, уставшая женщина меня совсем не пугала. Не было в ней той опасной, грозной силы, что я почувствовала в главном храме.

– Пусть свет не покинет ва…

– Сейчас нам нужен не свет, – перебил ее Вэйд, – нужно провести обряд бракосочетания.

Смущенная его непочтительностью, Мудрая обвела залу взглядом, будто бы впервые ее увидев. Две жрицы, вышедшие встречать припозднившихся прихожан, застыли за ее спиной, равнодушно глядя сквозь нас.

– Свет угасает, вам лучше прийти завтра, – попыталась отказать нам Мудрая, но Вэйд был непоколебим и очень грозен:

– Сейчас.

Я бы, наверное, не смогла отказать, настоять и выгнать этот мрачный ужас, если бы он так на меня смотрел и совершенно бессовестно давил. Вот и Мудрая оказалась не в силах нас выгнать.

Вместо этого ее совсем уж деревянные жрицы провели нас в помещение с фонтаном, подготовили чашу с водой, в которую бросили пару камней и с поклоном преподнесли Мудрой тонкую стеклянную палочку длиной сантиметров двадцать.

Когда Вэйд потянул меня в центр помещения и велел опуститься на небольшой белый ковер ручной работы, я безропотно подчинилась. Пока Мудрая ходила вокруг нас, напевая что-то и помешивая палочкой в чаше, я послушно стояла на месте, и даже когда она присела на колени прямо перед нами, опустив свою ношу на пол, не удивилась. Сидела, с любопытством смотрела на то, как Вэйд совершенно спокойно оголяет кисть, как Мудрая осторожно прикасается к его руке пальцами, как на остром конце дрожит прозрачная капля, когда палочку достали из воды… это все было странно, но меня не тревожило.

Неспокойно стало, когда прижав острый кончик к запястью Вэйда, Мудрая повела им вверх, оставляя влажный след, который быстро впитывался в кожу, темнел и, кажется, даже слабо тлел. Красноватые отблески ленивого огня в этой черноте я совершенно точно разглядела. Как и крепко сжатую челюсть Вэйда, и болезненное напряжение застывшего лица.

– Вэйд?

– Все хорошо, – хрипло прошептал он, пристально следя за рисунком: плавные тонкие линии собирались в причудливый узор, чем-то напоминавший когда-то виденное мною менди. Только этот рисунок был не больше пяти сантиметров и причинял боль.

Покончив с Вэйдом, Мудрая вновь окунула палочку в воду, требовательно глядя на меня.

– Селина, ей нужна твоя правая рука.

– Угу, – кивнула я, невольно передернув плечами, и совсем по-детски спрятав руку за спину.

– Тебе не будет больно, – пообещал он, одернув рукав. Рисунок на его коже остыл и полностью потемнел, – не стоит бояться.

Сколько раз я уже такое слышала? «Это совсем не больно. Как будто комарик укусил». И никто никогда не уточнял, что этот комарик – мутант с дрелью вместо хоботка.

– Селина… – с нажимом произнес он, заставляя вжать голову в плечи и неохотно протянуть руку, трусливо зажмурившись.

Сжавшись, я ждала боли, но ее не было.