Обручённая

С этими словами она взяла из рук Бервины факел, пожелала доброй ночи ей и Розе, ласково освободилась из объятий последней и вошла в таинственный покой. Роза, дойдя до самого порога, успела увидеть, что комната невелика и похожа на ту, которую они миновали, так же освещена луной, а окно находится в той же стене, что и окно гардеробной. Больше ничего увидеть не удалось, ибо Эвелина, остановившись на пороге и поцеловав подругу, ласково оттеснила ее назад, затворила за собою дверь и заперла на засов, словно ограждая себя от вторжений, хотя бы и с добрыми намерениями.

Бервина принялась уговаривать Розу, если ей дорога жизнь, вернуться в первую комнату, где были постланы постели, и если не лечь спать, то хотя бы помолчать и помолиться; но верная фламандка не внимала ее уговорам и не повиновалась приказаниям.

— Не пугай меня, — говорила она. — Я останусь здесь. Отсюда я хотя бы услышу, что будет грозить моей госпоже. И горе тем, кто причинит ей зло! Заметь себе, что ваш негостеприимный дом окружен двадцатью норманнскими воинами, готовыми отомстить за любую обиду, нанесенную дочери Раймонда Беренжера.

— Оставь свои угрозы для смертных существ, — сказала зловещим шепотом Бервина. — Обитательнице того покоя они не страшны. Прощай и, если с тобой что случится, пеняй на себя!

Она удалилась, оставив Розу взволнованной всем происшедшим и несколько оробевшей от ее последних слов. «Эти саксы, — говорила себе девушка, — окрещены всего лишь наполовину и держатся своих старых обрядов, поклоняются духам стихий. У них и святые непохожи на святых христианских стран; они и выглядят как-то дико, и имена носят языческие и дьявольские. Страшно быть здесь одной! А в покое, куда заставили войти мою госпожу, ничего не слышно… мертвая тишина. Уж не позвать ли Джиллиан? Нет! В таком деле она мне не помощница. Ни смелости, ни разумения у нее не хватит. Лучше быть одной, чем с ненадежной помощницей. Посмотрю, стоят ли норманны на своих постах. Вот на кого надо рассчитывать в случае нужды».

Размышляя таким образом, Роза Флэммок подошла к окну гардеробной, чтобы убедиться в бдительности охраны и получше разглядеть, где она разместилась. Полная луна позволила ей ясно различить все, что было за окном. Прежде всего она с некоторым огорчением убедилась, что находится не так близко к земле, как ей казалось; ибо окна обеих гардеробных, а также окно таинственного покоя располагались над старым рвом, который в этом месте отделял стену дома от окружающей ровной местности. Ров, как видно, давно уже не служил для обороны. Дно его совершенно высохло и во многих местах заросло кустами и небольшими деревьями; некоторые из них подымались к самой стене дома. С их помощью, подумалось Розе, можно добраться до окон. По ту сторону рва простиралась ровная и почти совершенно открытая поляна; лунные лучи покоились на ее роскошной густой траве, перемежаясь с тенями от деревьев и башен. За поляной начинался лес, а на его темной опушке кое-где возвышалось несколько гигантских дубов; казалось, что это богатыри, вышедшие сразиться впереди остального войска.

Безмятежная красота ландшафта, царившая вокруг тишина и умиротворенность несколько успокоили опасения, которые возникли у Розы после вечерних событий. «Почему, — подумала она, — я так уж испугалась за леди Эвелину? У угрюмых саксов, как и у гордых норманнов, едва ли сыщется знатный род, который не чванился бы перед другими каким-нибудь фамильным преданием. Им словно стыдно являться на тот свет наравне с простой фламандкой вроде меня. Увидеть бы хоть одного норманнского часового, и я буду спокойна за свою госпожу. А вот и он! Шагает в тени деревьев в своем белом плаще, а луна серебрит острие его копья».

— Эй, кавалер!

Норманн обернулся и подошел к краю рва.

— Что вам угодно, девица?

— Рядом с моим окном находится окно леди Эвелины Беренжер, которую вам велено охранять. Прошу особенно бдительно наблюдать за этой стеной дома.

— Будьте покойны, девица, — ответил воин.

Завернувшись в свой длинный плащ, он встал невдалеке, под большим дубом, скрестил руки, оперся на копье и сделался похож скорее на статую, чем на живого человека.

Ободренная мыслью, что помощь, в случае нужды, будет рядом, Роза отошла в глубь своей маленькой комнаты; убедившись, что в комнате Эвелины все тихо, она решила прилечь и перешла в первую гардеробную, где Джиллиан, позабыв свои страхи под усыпляющим действием доброго глотка «лайс-алоса» (первосортного эля), спала таким сладким сном, какой несет с собою этот крепкий саксонский напиток.

Весьма неодобрительно отозвавшись о ее нерадивости, Роза сняла со своей постели верхнее покрывало и вернулась в комнатку, смежную с покоем Эвелины; из покрывала и устилавшего пол камыша, который она сгребла в кучу, соорудила себе подобие ложа; и на нем, полулежа-полусидя, решила провести ночь настолько близко от своей госпожи, насколько это было возможно.

Глядя на бледное светило, торжественно плывшее в темном полуночном небе, она решила не смыкать глаз, пока рассвет не принесет ей уверенности в безопасности леди Эвелины.