Обрученная с Князем тьмы

Он вспомнил старую ведьму, которая дала ему кувшинчик с волшебной мазью, и с ненавистью подумал, что это она, мерзкая еретичка, виновна в его падении и должна понести за это заслуженное наказание. Это она, она подтолкнула его к недозволенному Церковью поступку, это по ее вине он перенесся на шабаш…

И тут инквизитор снова вспомнил Всевидящий Глаз, восседающий на каменном троне, вспомнил громовой голос, воскликнувший в ответ на его просьбу:

– Она будет твоей! Она будет в полной твоей власти!

Прежде чем принять новых доносчиков, брат Бернар вызвал к себе капитана ландскнехтов и приказал сей же час отправиться к городским воротам, схватить старуху, обитающую в лачуге, притулившейся к стене слева от ворот, и немедленно доставить ее к нему на допрос.

– И не вступать с ней в разговоры! – предупредил инквизитор капитана. – Подлая ведьма хитра и изворотлива!

Капитан отправился исполнять приказ, но вернулся менее чем через час, весьма озадаченный.

Брат Бернар, который в это время записывал показания булочника Дроссельмайера против соседа-аптекаря, оторвался от допроса и строго взглянул на ландскнехта:

– Где же ведьма?

– Прошу меня простить, досточтимый брат инквизитор, – почтительно ответствовал воин, – но ее нет!

– Что, хитрая ведьма успела сбежать? – раздраженно спросил инквизитор. – Вы ее упустили?

– Осмелюсь доложить, мы ее не упустили… в указанном вами месте нет никакого жилья, нет никакой лачуги, соответственно, нам некого было хватать…

– Что ты несешь? – переспросил инквизитор. – Видно, ты не понял моих указаний… ее лачуга расположена возле самой стены, слева от городских ворот!

– Там нет никакой лачуги, – упрямо ответил капитан.

– Я вижу, тебе нельзя поручить даже самое простое дело! – Рассерженный инквизитор оставил доносчика на своего секретаря, накинул плащ поверх сутаны, кликнул собаку и покинул дом, приказав ландскнехтам следовать за собой.

Быстрым шагом дошел он до городских ворот, повернул налево, туда, где накануне наткнулся на ведьмину хижину, – но там не было и следа человеческого жилья. Словно ищейка, брат Бернар метался вправо и влево, вглядывался в стену, в следы на земле – но ведьмино жилище отсутствовало. На его месте лежал только большой, заросший мхом камень.

Черный пес инквизитора уселся возле этого камня, запрокинул голову и жутко, протяжно завыл. Перепуганные ландскнехты попятились, крестясь и бормоча слова молитвы.

Брат Бернар опустился на колени перед камнем, вгляделся в него и различил кривые полустертые буквы: «Гертруда».

– Здесь похоронена знахарка! – раздался рядом с ним звонкий детский голосок.

– Какая знахарка? – инквизитор поднял глаза и увидел рядом чумазую босую девочку лет пяти. – Какая знахарка, милое дитя? – повторил он вопрос, стараясь не напугать ребенка.

– Старая тетенька, которая лечила людей травами… – ответила девочка, испуганно косясь на Милорда. – Дяденька, а твоя собачка не кусается?

– Она кусает только еретиков! – успокоил ее монах. – А как она выглядела, эта старая тетенька?

– Я не знаю, – честно ответила девочка. – Я ее никогда не видела, она умерла до того, как я родилась. Мне рассказывала про нее моя мама, эта знахарка жила здесь, когда мама была такая маленькая, как я сейчас… Дяденька, подари мне монетку!

– Держи, милое дитя! – Инквизитор протянул девочке пфенниг, она попробовала его на зубок, спрятала в рукав и с важным видом удалилась, сунув грязный палец в рот.

Оксана не помнила, как прошла по бесконечным коридорам управления, как миновала вахту.

Она пришла в себя уже на улице, когда подняла руку, чтобы остановить машину. Рядом с ней тут же остановился видавший виды «фольксваген», но Оксана вспомнила, как герой какого-то боевика наставлял свою подругу, что нельзя садиться в первую подъехавшую машину.

Прежде это казалось ей полной ерундой, в любом случае не относящейся лично к ней, но после всех последних событий она пересмотрела свои взгляды и решила, что береженого Бог бережет.

– Проезжай! – сказала она водителю «фольксвагена» и на всякий случай отошла в сторону.

Тот пожал плечами, а Оксана пошла вдоль по улице, обдумывая свое положение.

Положение это было безрадостным.

Сначала ее задерживает полиция, ее прямо обвиняют в причастности к взрыву в поезде, называют не то террористкой, не то наемной убийцей.

Потом ее забирает у полиции еще более серьезная организация – и тут она сталкивается с соседом по дому, который ее нагло домогается и недвусмысленно дает понять, что только от него зависит ее судьба, что он может ее казнить или помиловать. И что помилует он ее только в том случае, если она придет на свидание с ним в какую-то конспиративную квартиру.

Она вспомнила его водянистые глазки, его холодные влажные руки – и вздрогнула от омерзения.

Только не это…

Но он прямо сказал ей, что если она не придет на свидание – он ее арестует и сделает все возможное, чтобы посадить по обвинению в организации взрыва в поезде…

Что же делать?

И так, и так плохо…