Обрученная с Розой (другая редакция)

Где она? Мысли путались, накатывали дурнота и слабость. С трудом приподняв руку, она стала с изумлением разглядывать ее. Рука была такой исхудавшей, что пальцы казались прозрачными.

Ее внимание привлек какой-то звук, и, повернув голову, Анна едва не вскрикнула. Ей показалось, что она воочию видит ведьму, и, лишь приглядевшись, поняла, что перед ней обычная старуха – худая, сутулая, с длинным крючковатым носом, что-то помешивающая в стоящем на огне котелке. Неожиданно Анна почувствовала, что голодна. В воздухе витал запах разваренной рыбы.

– Я хочу есть.

Старуха оглянулась. Ее тонкогубый рот расползся в улыбке.

– Ну наконец-то. Долго же ты приходила в себя.

– Я болела?

– С самой Пасхи. А ты что, не признаешь меня?

– Нет. Кто вы?

– Меня зовут Матюрина Ланиголь. Я ходила за тобой, пока ты лежала в забытьи. Иногда ты даже глядела на меня.

Анна только теперь поняла, что старуха говорит по-французски, а сама она отвечает на том же языке. Как большинство знатных англичан, она владела им в совершенстве.

– Я голодна, – снова повторила она.

Старуха взбила ей подушки и, усадив поудобнее, стала кормить, ибо Анна была еще так слаба, что не могла справиться сама.

– Тебя принес воин, – рассказывала старуха. – Потом мы узнали, что он не простой солдат, а опоясанный рыцарь, но, когда он тебя принес, мы приняли его за простого наемника. Вы оба были мокрые и полуживые. По его словам выходило, что ваш корабль затонул у наших берегов. Было это аккурат в Пасху. Я и моя невестка Жискетта раздели тебя и стали растирать, потому что воин сказал, что ты девушка, только в мужском платье. Говорил он по-нашему, но я сразу признала в нем англичанина. В былые годы они хозяйничали здесь, поэтому их выговор я могу узнать и спросонок.

– Где это – здесь?

– В Аквитании, дитя. В благословенной провинции Гиень.

Анна вздохнула. Она находилась на земле, где еще недавно правили англичане. Но после Столетней войны этот край отошел к Франции, и это успокоило девушку: теперь они были вне досягаемости Йорков.

Старая Матюрина Ланиголь продолжала:

– Мой муж рыбак. Троих сыновей забрало море, с нами живут лишь вдова старшего сына и мой внук Жан. Ему тринадцать, и он уже ходит в море со старшими. Но в тот день, когда появились вы, и речи быть не могло, чтобы выйти в море. Мы сидели за ужином у очага, когда поблизости заржала лошадь, а затем раздался сильный стук в дверь. «Господи помилуй, – подумали мы тогда, – мало ли на свете лихих людей, а до ближайшего селения далеко». Мой старик прочитал молитву и пошел открывать. Да я уж говорила, как мы увидели этого рыцаря, нагого до пояса, и вас, бесчувственную, у него на руках. Мы с Жискеттой взялись хлопотать вокруг вас, и, Матерь Пресвятая Дева, сколько же вы наглотались воды! Жискетта перекинула вас через колено, давила на живот и спину, а вода все шла и шла. Ваш рыцарь все время был рядом и успокоился, лишь когда вы застонали и стало ясно, что все худшее позади. Потом он отправился с моим стариком, чтобы пристроить под навес коня. Ведь с вами был еще и конь.

– Кумир, – улыбнулась Анна.

– Да, так он его звал и заботился о нем, что о малом дитяти. Когда же Жискетта хотела пристроить вас на тюфячке в углу, он заявил, что такой знатной даме, как вы, это не пристало, и мы со стариком уступили вам свое ложе.

Анна заметила, что старуха нет-нет да и поглядывает на ее остриженные волосы. «Она, наверное, решила, что я беглая монахиня, а Филип – мой любовник».

И тут ее обдало жаром. Она с ослепительной ясностью вспомнила, как в бредовом смешении страха, любви и отчаяния предложила себя Майсгрейву и как грубо он ее оттолкнул. Дева Мария, уж лучше бы она умерла, чем жить в таком позоре! Леди из лучшего дома Англии, которая, если бы Небу было угодно, могла стать королевой, как простая девка вешается на шею мужчине, отшвыривающему ее от себя, словно назойливую собачонку! Как же она, должно быть, ему противна, какой обузой была все это время!

Женщинам редко удается быть последовательными, когда их переполняют чувства. И Анна отказывалась понимать, что Филип в то мгновение думал лишь о том, чтобы спасти их жизни; наоборот, она снова и снова припоминала, как рыцарь избегал ее еще в Англии, сохраняя между ними дистанцию.

Старуха между тем болтала без умолку:

– К утру у тебя начался жар. Ты металась, бредила и стонала. Твой спутник не отходил от тебя. Когда рассвело, он расспросил, где можно найти лекаря. Но где его взять в нашей глуши, разве что в Бордо? Отец Симон, наш кюре, порой снимает хворь святой водой и молитвой, но твой безбожник послал к черту святого отца и потребовал, чтобы мы указали ему дорогу через ланды к Бордо. И что бы вы думали? К вечеру он явился и привез с собой достойного мэтра Роша. Видели бы вы эту картину!.. Лекарь едва дышал, да и конь был весь в мыле и еле передвигал ноги. Мэтр Роша тотчас велел потеплее укутать тебя, а когда выступила испарина, мы с Жискеттой растерли тебя водой с уксусом. И так несколько раз кряду. Затем лекарь отправился в ланды за целебными травами, приготовил отвар и велел поить им тебя все время.