Обрученная с Розой (другая редакция)

Один из них был сбит сразу. Он успел лишь слабо застонать: бочка привалила его, качнулась и застыла, удерживая на земле. Этого оказалось достаточно, чтобы Филип смог подскочить и выхватить из разжавшихся пальцев поверженного меч.

В переулке смешались тени и отблески пожара. Филип, напружив мышцы, внимательно следил за движениями нападающих. Их было двое – и еще один, тот, что приказывал. Его тоже нельзя было упускать из виду. Но сперва… Филип ловко отбил первый выпад, потом второй, начал отступать к стене. Он понял, что наседавшие были опытными бойцами. К тому же в кольчугах, а он в одной рубахе, и вскоре его левая рука окрасилась кровью. Противники вновь и вновь наступали на него, и он отступал, уклонялся, маневрировал, мгновенно разворачиваясь, искусно закрываясь мечом. Сквозь гул набата и шум пожарища звенели удары мечей, сталь сшибалась со сталью, высекая белые искры.

Дайтон наблюдал со стороны и даже головой покачал, дивясь ловкости этого Бурого Орла. И тут же чертыхнулся, когда Филип резанул его человека. И как! Сделав ложный выпад, отвел меч противника в сторону и молниеносным движением вонзил ему клинок под горло. И при этом еще лягнул ногой тут же подскочившего сзади второго наседавшего. Это уже совсем не по турнирным правилам, но как действенно! Наверняка первый рыцарь королевства обучился таким приемам у диких шотландцев в Чевиотских горах. И Дайтону ничего не оставалось, как, надев шлем павшего ратника, взяв его оружие, поспешить на подмогу своему человеку.

Свежий противник заставил Майсгрейва отчаянно защищаться. Он опять был ранен, и это неожиданно разъярило его. Вновь схлестнулись мечи, и рыцарь даже потеснил нападавших, они отступили из переулка и теперь сражались среди объятых пламенем домов. Оказавшиеся рядом люди оторопело глядели на схватку. Только кто-то вскрикнул, когда Майсгрейв резким выпадом поразил очередного противника.

Теперь он бился один на один с воином в шлеме. Филип отметил, что это тот, кто пытался украсть письмо. Он так и не разглядел его в сумраке, да и теперь, когда все было освещено, видел перед собой только опущенное забрало шлема да опаленную светлую бороду незнакомца. Однако то, что перед ним мастер боя, рыцарь понял сразу. Особенно когда тот чуть не уложил Майсгрейва коварным косым ударом.

«Так он мог бы разрубить меня от ключицы до ребер!» – отскакивая, отметил Филип. Он задыхался, был утомлен и окровавлен, а его страшный противник оставался неуязвим. Филип понимал, кто перед ним. Определил по выпаду, каким ранее были убиты его люди, и по тому, что понял: нападавшему нужно письмо короля.

Но тут со всех сторон раздались крики, Филип и его противник невольно оглянулись и тут же кинулись в разные стороны. А на то место, где они только что сражались, со страшным треском и гудением огня рухнул прогоревший высокий дом. Гигантский столб искр вихрем взметнулся в небо, полыхнуло жаром. Филип стоял, заслонясь ладонью от огня и пытаясь разглядеть, где его противник. Успел ли отскочить или его погребла огненная лавина? Но в любом случае рыцарь больше не желал с ним сражаться. Он повернулся и пошел прочь, только теперь заметив, что небо над городом посветлело. Наступало утро.

В это время Анна Невиль, Бен Симел и его сын Оливер стояли в длинной веренице людей, передавая по очереди ведра с водой. Грязные и усталые, они почти машинально выполняли движения, переговариваясь с горожанами. Люди говорили, что огонь в верхней части города уже погашен и горят только нижние кварталы.

Внезапно позади них раздались душераздирающие вопли. Большой деревянный дом в три этажа был объят пламенем. Но наверху, под самой крышей, в распахнутом окне виднелась фигурка ребенка. Малыш кашлял от дыма и отчаянно кричал, потрясая крохотными ручонками. Несколько человек удерживали его мать, готовую броситься в горящий дом.

– Сыночек мой!.. – взывала несчастная. – Сыночек! Пустите меня к нему!..

Анна невольно кинулась к ней, заметалась между женщиной и объятым пламенем домом. Заметив молившуюся неподалеку монахиню, девушка тоже упала на колени. Дом горел, и теперь ребенка могло спасти только чудо.

И неожиданно людям показалось, что такое чудо возможно. Какой-то человек, накинув на себя конский чепрак, решительно шагнул навстречу летевшим из открытой двери языкам пламени.

– Облей меня, Оливер!

Анна узнала Бена Симела. Она видела, как бледный словно полотно Оливер облил водой отца, как старый воин, быстро перекрестившись, бросился в пламя. Как будто разозленный вторжением, огонь загудел еще сильнее, затрещал, сыпанул искрами. Люди невольно отшатнулись, даже голосившая мать попятилась. Только Оливер кружил у самого огня, желая найти лазейку и кинуться за отцом. В конце концов кто-то схватил его за локти и оттащил в сторону. Это был Фрэнк Баттс.