Обрученная с Розой

Перед его мысленным взором невольно предстала леди в белом шелке, которая приветствовала их в высоком зале Уорвик-Кастла. Как поразительно отличалась она от этой измученной, напуганной девочки, забившейся в угол, вздрагивающей от любого шороха! И хотя та нарядная леди и восхитила Филипа, он не мог не признаться себе, что эта Анна понятнее и ближе ему. При слабом свете масляной лампы он видел темные круги вокруг ее глаз и следы слез на щеках. И тогда он сделал то, на что никогда не решился бы при других обстоятельствах. Протянув руку, он погладил ее по голове, ласково откидывая со лба девушки мягкие густые пряди.

– Все будет хорошо, миледи. Вот увидите, все будет хорошо.

Анна замерла, прикрыв глаза. От руки рыцаря исходило тепло. Девушка невольно повернула голову так, что рука Филипа коснулась ее виска и щеки, скользнула легким прикосновением по губам. Анна почувствовала, как его пальцы замерли, все еще нежно касаясь ее. Легкое, едва ощутимое прикосновение сильной и такой ласковой руки…

У Анны вдруг начало стучать сердце. По телу прошла теплая, расслабляющая волна. Словно с трудом, девушка разомкнула ресницы. Филип был так близко… Он смотрел на нее, его глаза сверкали во мраке острым, напряженным блеском. Она слышала, как неровно дышит рыцарь, и вдруг поняла, что ее дыхание тоже прерывается. На какой-то миг Анна забыла обо всем на свете…

За окном пронзительно завопила кошка. Филип вздрогнул.

– Ложитесь спать, миледи. Завтра предстоит нелегкий день. Вам нужно как следует отдохнуть.

Он отсел подальше и, завернувшись в плащ, попытался вздремнуть. В другом углу негромко бормотал молитву Фрэнк Баттс.

Анна легла, но ей не спалось. Сердце еще сильно колотилось. Ей вспомнились слова Джудит Селден: «Вам еще предстоит сделать свой выбор». «Кажется, я его уже сделала, – подумала девушка. – Но разве моя вина, что он избегает меня?»

Коты надсадно орали, пока не раздался свирепый старушечий голос:

– Сатанинское отродье! Чтоб вас черти съели!

Потом послышался плеск выливаемых помоев, и все стихло, только дождь продолжал монотонно шуршать.

Под утро на Лондон опустился туман. Проснувшись, Анна не сразу поняла, откуда взялся этот белесый мягкий свет.

– Туман – это хорошо! – потирал руки Фрэнк. – Как раз то, что надо.

Филип казался встревоженным. Уже давно рассвело, но ни лодочник, ни каменщик не показывались. Явилась Дороти Одноглазая, принесла какую-то еду, а вслед за ней на лестнице зазвучали торопливые шаги. Вошли запыхавшиеся лодочник и Перкен.

– Просим прощения, замешкались, – едва отдышавшись, сказал каменщик. – Но сегодня на Коммон-Гелоуз были повешены все, кто вчера не смог уйти от стражников Глостера.

Фрэнк Баттс выронил ложку и побледнел.

– Мой брат… Гарри… Они повесили его как вора…

– Нет, его не было среди казненных.

На какой-то миг все поверили, что произошло чудо, но Перкен угрюмо покачал головой:

– Увы. Человек, который был в рясе священника, погиб еще раньше, в Саутворкской тюрьме. Его зарубили.

Никто не проронил ни слова. Фрэнк сидел сгорбившись, бессильно свесив могучие, похожие на клещи руки. Перкен заговорил снова:

– Я узнал об этом случайно. Когда пленников вели к месту казни, я, пользуясь туманом, приблизился к одному из них, моему приятелю, клерку из Темпл-Бара. Он был славный парень, и мы с ним немало кружек осушили в «Золотой чаше»… Так вот, он и поведал, что вчера вечером в Саутворкскую тюрьму явился сам Глостер и стал расспрашивать о вас всех схваченных. С братом короля находился некий рыцарь, коренастый такой, с подстриженной квадратом бородой, который внезапно указал на вашего человека, заявив, что это воин из отряда Майсгрейва, который наверняка посвящен в ваши планы. Тогда герцог велел отвести этого парня в камеру пыток, где он лично допросит его. И тут произошло неслыханное. Воин в рясе внезапно бросился на брата короля и, вцепившись ему в горло, сжал так, что тот посинел и потерял дыхание. Свита пыталась оттащить его от герцога, но не тут-то было. Этот парень так и придушил бы горбуна, если бы кто-то из людей Глостера не выхватил меч. Тут и все остальные обнажили оружие и искромсали беднягу в куски. Герцог же, едва отдышавшись, пришел в страшную ярость, орал и топал ногами на приближенных, называя их недоумками, и тут же распорядился всех, кто был схвачен, повесить на рассвете. А с ними и моего бедного приятеля, Царствие ему небесное…

Каменщик умолк. Анна вдруг расплакалась. Майсгрейв сотворил крестное знамение.

– Бедный Гарри… Бесшабашная голова и преданное сердце… Он знал, что может не выдержать пыток, и пошел на это, чтобы спасти нас.

Фрэнк молчал, лишь его кулаки судорожно сжались.

– Сэр рыцарь… Миледи… – заговорил лодочник. – Вам надо поскорее уходить отсюда. По городу пошел слух, что вас видели в Эльзасе, и, не ровен час, люди герцога сунутся сюда, несмотря на закон об убежище. Да и здесь хватает желающих отыскать вас. За такие деньги здешний люд и матушку прирежет, и всех родичей сарацинам продаст!..

Филип согласно кивнул: