Обрученная с Розой

Филип обсуждал с воинами дальнейший путь. Они могли двигаться вперед, могли и повернуть назад. Но никто не мог быть уверен, что люди Шенли, отказавшись продолжать бой среди болот, не нападут на горстку храбрецов, осмелившихся вернуться во владения убитого ими барона. Дорога же круто поворачивала на запад, что тоже не входило в их планы.

17 Уорвикшир

Болота окончились, дорога стала сухой, и путники продолжили путь по незнакомой зеленой долине среди призрачно-зеленых рощ, мимо кладбища с ушедшими в землю каменными плитами. Щебетали птицы. Костлявый старик с бельмом на глазу возился возле одной из могил, что-то мурлыча себе под нос, но, едва завидев вооруженных всадников, подхватил клюку и заспешил прочь.

– Не бойся нас, добрый человек, – окликнул его Филип. – Скажи лучше, чья это земля, ибо мы сбились с пути и не знаем, где находимся.

Старик уставился на них с изумлением.

– Как же, сэр? Да это Уорвикшир, земля самого прославленного Делателя Королей!

У Анны бешено забилось сердце, к щекам прилила кровь. Ее земля! Владения отца, наследницей которых она является, житница в сердце Англии! Девушка еле удержалась от радостного возгласа.

Однако Филип Майсгрейв и его спутники явно не разделяли ее восторга.

– Этого еще не хватало, – пробормотал рыцарь. – Оказаться в самом логове врагов Белой Розы! Сейчас здесь правит брат Уорвика Монтегю. А он в ссоре с королем, и неизвестно, чего от него ожидать.

– Дядя Джон!.. – невольно вырвалось у Анны.

Все взоры обратились на нее. Девушка замялась.

– Как тебя понимать, Алан? – недоуменно спросил Филип.

Анна коротко вздохнула.

– Я думаю, мы сможем ехать через Уорвикшир. Мой дядя Джон Деббич служит в отряде маркиза Монтегю и не откажется помочь, если я попрошу его… Все будет хорошо, клянусь небом!

Но Филип покачал головой:

– Нет, Алан, ты не понимаешь, о чем просишь. Маркиз Монтегю хоть и не примкнул к Уорвику, но зол на короля за то, что тот лишил его титула герцога Нортумберлендского. Мы же тайные посланцы его величества, и нам небезопасно встречаться с человеком, который, по сути, сейчас в оппозиции к Йоркам.

– Но я… – Анна запнулась. Она не знала, что сказать, и была растеряна. Находиться рядом с домом и миновать его… Неожиданно она решилась: – Я хорошо знаю графство, ведь я из этих мест. И хотя я давно не был здесь, однако помню все тропы и мог бы провести вас самым безопасным путем. К тому же мое имя – Деббич – послужило бы прикрытием. Решайтесь, сэр!

Филип колебался. Опасность была велика, но если мальчишка говорит правду, то, конечно, лучше двигаться через Уорвикшир, чем снова блуждать среди болот. Рыцарь оглядел своих усталых спутников.

– Ладно. Но все же, думаю, сначала следует найти место, где мы смогли бы передохнуть и подкрепиться. Веди, Алан.

Девушка поскакала вперед, увлекая за собой спутников.

У Анны горели щеки. Она очень устала, так как не отдыхала уже вторые сутки. Она мерзла в сырой одежде и хотела есть, но все же была счастлива. Она ехала по родной земле, где каждый холмик и каждый куст были ее собственностью, и ей хотелось сойти с коня, коснуться этой земли, ощутить ее.

Еще будучи ребенком, она носилась по этим холмам и рощам, охотилась на фазанов, удила в этих прудах рыбу. Порой отец сажал ее перед собой в седло и увозил далеко ото всех. Они скакали через дальние деревни, и навстречу им выбегали крестьяне в домотканых одеждах, швыряли в пыль войлочные колпаки, припадали к стремени графа. Женщины протягивали маленькой леди цветы, а сельские священники благословляли отца и дочь. Иной раз они ужинали в какой-нибудь крестьянской лачуге, причем граф всегда щедро платил, оставляя под миской золотой. Они забирались вдвоем глубоко в лес, где отец учил ее стрелять из лука, ловить в силки птиц и печь их в горячих угольях. Тут же они поджаривали на огне лепешки, слегка натерев их чесноком, и заедали все это восхитительной земляникой, от которой поляны казались обрызганными кровью.

Анна вздохнула. Да, это была ее земля, земля пышных лугов и невысоких пологих холмов, на которых стояли древние вязы и лепились крестьянские лачуги из серого известняка, а из-за рощ тянулись к небу легкие колоколенки церквушек, отражавшиеся в тихой глади реки Эйвон, за которой темной стеной вздымался древний Арденнский лес.

Анна невольно улыбнулась, припомнив, сколько хлопот доставляла она своим воспитателям, постоянно убегая из родительского дома, словно дикарка, и шатаясь целыми днями с ватагой босоногих крестьянских детишек. Обычно с утра ее хватало лишь на то, чтобы чинно выслушать мессу, а потом, схватив на кухне кусок вяленого мяса, она исчезала на целый день. О, никогда и нигде Анна больше не чувствовала себя такой свободной, как в те славные времена на этой земле.