Обрученная со смертью (СИ)

Это дальше, чем за чертой человеческого понимания. Это больше, чем ирреальность или сон. Даже на забвение претендует с сомнительной натяжкой. Но одно я знаю точно, если когда-нибудь люди достигнут подобных технологий — их уже не спасти. Их засосёт всей этой сказочной иллюзией по самое немогу-нехочу-небалуй на веки вечные и без какого-либо шанса на возврат. И я нисколько этому не удивлюсь, поскольку передать слoвами то, что происходит за данной чертой, то, что ты здесь чувствуешь и пропускаешь через себя каждую секунду, с каждым вздохом и гулким ударом сердца — просто НЕ-РЕА-ЛЬНО!

Я неспешно ступала по шлифованному булыжнику мостовой, интуитивно кутаясь в меховое манто из седого соболя и даже пряча время от времени нижнюю часть лица в шелковистую пушнину дорогущего по земным меркам элемента одежды. Сегодня на мне было надето много чего шикарного и крайне для меня непривычного. Очень тёмное, почти чёрное платье-русалка из изумрудного бархата с длинной, хотя и не слишком широкой юбкой. Всё в меру и идеально по фигуре, пусть совершенно не моего стиля, но сейчас я ощущаю особую связь чуть ли не с каждой мельчайшей деталью своего тематического костюма. Нет, вру. Он далeко не тематический, как и окружающие меня серые стены домов старинной улочки в Париже, частично скрытые тусклой дымкой утреннего тумана. Всё настоящее и по — настоящему, как и та действительность, что находилась за пределами данного мира. не ничего не стоит подойти к любому фонарному столбу из литого чугуна и определить на ощупь его реальность, прочувствoвать его холодную и слегка влажную поверхность, заодно улавливая нежными рецепторами обоняния специфический запах тяжёлого железа. Те редкие прохожие, что встречаются по пути или же находятся по другую сторону улицы могут скользнуть по тебе вполне осязаемым взглядом, от коего обязательно по спине распoлзутся покалывающие ментоловым ознобом мурашки. Но не сверх того, хотя более захватывающих ощущений едва ли удастся выудить из собственного арсенала своей личной памяти.

Здесь в принципе нет ничего схожего с минувшим прошлым, впечатлениями моей давно канувшей в небытие жизни и той реальностью, к которой я привыкла. Я ясно понимаю, что всё настоящее, но… имолётное. Как любой фильм на электронном носителе, который спроецировали на большой экран в трёхмерном изображении, запустив по заданному сценарию перед твоими глазами живописно красочными картинками. Но в том-то и дeло. Картинками искусственными (хотя, ключевое здесь слово «искусными»!), на ход которых ты вообще не способен как-то влиять. Разве что происходящее здесь имело более сложную структуру и куда впечатляющие возможности, чем банальный просмотр выученного наизусть фильма в виртуальных очках. Этим-то как раз и будоражило, обостряя и без того зашкаливающие эмоции до критической точки твоих собственных пределов.

Там ты просто смотришь, здесь — являешься его непосредственным и самым главным участником — неотъемлемым кирпичиком, если не целым краеугольным камнем. Ты не сидишь и не лежишь в специальной камере полуживой мумией, подключённой к Матрице. Ты на самом деле ходишь и двигаешься, используя моторику всего своего тела, а перед этим готовишься к выходу, тщательно накладывая на лицо несвойственный для тебя макияж, укладывая волосы в изысканную причёску двадцатых годов прошлого столетия, которую раньше никогда не делала и в конечном счёте облачаясь в одежду, которую никогда в жизни не носила и понятия не имела, как её вообще нужно носить. Но ты как-то быстро всё «вспоминаешь», а волнение от естественного страха, подобно лёгким штрихам к общим ощущениям, усиливают особый изыск первых и последующих за ними впечатлений.

Я не люблю высокие каблуки, но мои новые туфли на удивление удобные, да и каблук среднего размера. Вышагивать в них по старинной мостовой вполне сносно, но я всё равно не спешу. Мне хочется прочувствовать свою роль от и до, вжиться в её изысканный образ, как в костюм, который на мне сейчас надет, вызывая при каждом степенном шаге необычные ощущения с лёгкой скованностью. Но я не останавливаюсь и не теряю изначально выбранного лица. Я здеcь отнюдь не туристка из далёкого будущего. Я на самом деле парижанка, окружающие красоты прекраснейшего на Земле города не вызывают во мне ни детского восторга, ни щенячьей радости. Всё равно через пару кварталов я взойду по лестнице самого крупного здесь здания, именуемого закрытым клубом с весьма экзотическим содержанием, и всё, что останется за его стенами, больше не коснётся ни моей памяти, ни прочего психофизического восприятия.