Обрученная со смертью (СИ)

Слава богу, держался он от меня на более-менее безопасном расстоянии, по крайней мере, до прикосновений (физических уж точно) дело так и не дошло. Но желания ударить его сo всей мочи не отпало. Пусть для него этот удар будет сопоставим разве что с комариным укусом, но хотя бы я получу хоть какую-то моральную компенсацию.

— Питомцам запрещено разгуливать в одиночестве по чужому Палатиуму, тем более на подобных мероприятиях.

— Даже если этот питомец… слегка заблудился?

И всё же было занятно наблюдать, как на его смазливом личике проступал несвойственный цессерийцам калейдоскоп эмоциональных перепадов — от едва читающегося недоумения, подозрения и мучительного недопонимания. Видимо, он совершенно не привык к подобному роду выбрыкам со стороны покорных доноров.

— Смотрю, Адарт тебя вообще ничему не научил и даже не пытался. С одной стороны, это в его привычном духе, но с другой…

— Об этом говорите вашему гиду, который теперь шастает по Палатиуму неизвестно где. А я… Я просто ищу своего хозяина.

Только я могла выбрать более подходящее меcто, время и в особенности собеседника, дабы начать самообучение столь непростому искусству как словесная ложь.

— Вообще-то, он должен быть уже в дормитории. А вот почему ты не там?

Вообще-то, когда тебя зажимают чуть ли не со всех сторон, еще и под мощнейшим прессингом нагнетаемой от того самого дормитория безумно сексуальной энергетики, тут бы хоть как-то суметь сохранить способность думать и, соответственно, излагать вслух свои относительно связанные мысли. К тому же, меня совершенно туда не тянуло. А от представлений Астона, целующего и трахающего там кого-то другого (или того хуже, других!), мне как-то уж резко становилось плохо и совсем уж не по себе. Сразу хотелось куда-нибудь присесть или прислониться. Выбор при этом был никакой. Разве что на пол. Но совершать перед этим цессерийским красавчиком подобный подвиг как-то не тянуло.

— Я… я не знаю! — меньше всего в такой неподходящий для истерик моментов я ожидала, что вдруг раскисну и очень-очень сильно захочу заплакать. А, еще лучше, забиться куда-нибудь подальше от всего, всех и вся.

Признаваться не весть кому, что я туда не хочу ни за какие сокровища мира, хотелось в самую последнюю очередь. У меня глаза начинали слезиться и мутнеть в голове только от наблюдения за происходящим в дормитории, а уж понимать и пропускать через себя всё это в осмысленном восприятии… Уж лучше сразу убейте. Мне и без того чудилось, будто я ощущала каждое проделанное за перегородками движение, едва не вздрагивая от каждогo звука, стона и хриплого голоса со звериной вибрацией, приказывающего что-то кому-то на незнакомом мне языке всего в нескольких от меня шагах. При этом фоновая музыка прессовала дополнительным воздействием, как на рассудок, так и на напряжённое до лёгкой дрожи тело. Именно царапая по нервам и воспалённым нейронам этой во истину чудовищной психоделией. Ещё немного, и она окончательно оплетёт меня своими смертельно-ядовитыми пaрами с невидимой паутиной чужеродного безумства. Скорее, внеземного. Оттого и пугающего до икоты и жуткого желания либо закричать, либо… Даже не знаю. Побежать куда-нибудь сломя голову?

Если Астон действительно сейчас там… Я же его просто убью! Понятия не имею как, но обязательно убью!

— Может мне тебя проводить туда, если ты не в силах сделать это сама? — он ведь шутит, не так ли? И разве ему можно предлагать такое чужому питомцу?

— А если… если Адарта там нет?

— Вот как раз и проверим. — вот теперь я убеждена, что он не шутил. Мало того, поднял руку приглашающим жеcтом, чтобы я вложила в неё свою ощутимо дрожащую ладошку. И то что его кисть была затянута в матовую кожу чёрной перчатки не облегчала для меня задачи ни на йоту. Уж мне-то не понаслышке известно, чего стоят касания цессерийцев даже на расстоянии.

Дилемма, называется, та ещё. Вроде и являешься неприкосновенной собственностью одного единственного владельца, а по сути — вообще никем, бесправной тварью дрожащей, которая обязана беспрекословно слушаться и выполнять всё, что тебе не скажут эти высокоразвитые гуманоиды. Только кто заручиться гарантией, что он ничего мне не сделает? А отказать как? А если он догадается, что я эмоционально перенастроена? А если…