Обручённая со смертью. Том 2

Кажется, я знаю почему. Но мне проще сделать обиженный вид и отвернуться к бесконечной зелёной полосе Марсового поля. И, похоже, этого вполне достаточно, чтобы вновь задохнуться от переизбытка чувств при виде самой захватывающей в мире панорамы, пусть и искусственно созданной руками людей, но от этого не менее ценной по своей значимости. Правда, я изо всех сил делаю вид, что очень обижена, даже зная, что Астону ничего не стоит, чтобы с лёгкостью это, вычислить. Но согласитесь, ведь так приятно верить, будто кто-то верит в твою «уязвимость», а потом интуитивно пытается тебе подыграть.

– Прости, видимо, моё тысячевековое занудство не знает границ. Я привык воспринимать окружающий мир со своей башни и порой забываюсь, особенно, когда наблюдаю со стороны за столь милой реакцией таких детей, как вы, при чём не важно в каком возрасте. Хотя это и кажется до дикости странно… – вот чего я ожидала от него сейчас меньше всего, так это того, что он меня вдруг обнимет со спины и прижмётся щекой к моей скуле.

Теперь меня накрыло не то что двойной, а тройной волной невероятных ощущений – сверхмощной вспышкой суперновой, в которой ты растворяешься расщеплёнными атомами за кратчайшие микромгновения, едва ли успевая осознать, что это только что произошло, попутно сотворив с тобой нечто невообразимое. Правда, сознание не исчезает, и ты тоже, подвисая в этой шокирующей эйфории, будто сплошным сгустком оголившихся эмоций, нервов и противоречивых чувств. Мысли сгорают в одночасье, недавние обиды и вовсе испаряются в кротчайший миг в этом сумасшедшем жаре агонизирующими снежинками ледяных кристаллов. Я даже не понимаю, что чувствую сильнее всего – восторг от открытого перед глазами невероятного вида или же сводящую с ума силу притяжения от близости и ощущения Найджела. Может я растворяюсь совсем не в своих ответных на него импульсах собственного тела, а в нём самом?..

Я даже не заметила, как вцепилась в его ладони на своём животе, неосознанно поддаваясь этому головокружительному притяжению и ещё плотнее прижимаясь к мужчине. А по-другому бы и не вышло, так как коленки подкосило пугающей дрожью моментально – на таких каблучищах и не мудрено. Если сейчас резко отпустит и отступит – просто упаду и при этом не пойму как.

– Наблюдать, как вы порою радуетесь безудержно и невероятно бурно самым глупейшим вещам или испытываете глубокие эмоции к безделушкам, которые на деле вообще ничего не стоят. С одной стороны, это вроде как и мило, но с другой…

– Вызывает полное недоумение? – на самом деле, мне вообще ничего не хотелось говорить, только тонуть в этом безбрежном океане невероятных ощущений и в голосе Адарта, совершенно не вникая в смысл сказанных им слов. Но до конца всё равно не получилось. – Как и наше желание делиться испытываемой радостью и достигнутыми победами? Ведь ценны не сколько вещи, а именно эмоции, которые нас в эти моменты переполняют. Вещи – всего лишь вещи, но они воздействуют на нас определённым образом, потому что связывают с воспоминаниями и людьми, которые нам не безразличны. Неужели вы никогда не примеряли всего этого на себя? Как вообще можно жить без любви и того, что испытываешь к любимому человеку? В чём вообще смысл вашего бытия? Только выживать и искать подходящие для своего вида планеты? Поэтому вы пытаетесь извратить нашу природу, подменяя истинные ценности на откровенные пустышки с бессмысленной рутиной рефлекторного существования, уподобляя себе и лишая самого прекрасного, что только может быть в этом мире?

Нет, я не видела его лица, но, кажется, как-то подключилась к его телу, а то и всей сущности, чувствуя буквально на физическом уровне движение его мыслей, сдержанных импульсов и ответных жестов. И от этого шторило не менее сильно, чем от его же изощрённых секс-диверсий. А может и одинаково, потому что задевало не одни лишь эмоции, но и эрогенные рецепторы собственного тела (особенно без прямого контакта). По крайней мере, я действительно прочувствовала, как он улыбнулся, и как его губы скользнули по моей щеке рядом с ухом, эдаким интимным мазком чёртового соблазнителя. А меня, естественно, тут же пронзило тысячами микроскопических искр волнового жара в каждом запредельном уголке безвольной плоти – от корней волос на затылке и до кончиков пальцев на ногах. Сладкая, пульсирующая немота, реагирующая на каждое действие и звучание голоса Астона, будто ворсинки шерстяной ткани на эбонитовую палочку. И это всё на высоте в сто пятнадцать метров над Парижем, в окружении немыслимого количества туристов. Едва не задыхаясь от периодических приливов двойных ощущений – внутренних и внешних. И попутно возбуждаясь!

Кажется, я схожу с ума. И меня это совершенно не пугает.

– Если бы я не знал, кто такие люди, то решил бы, что ты пытаешься взять меня на слабо.