Обрученные

Что он начнет извиняться?

Что начнет ее разубеждать?

Снова признается в любви?

Как будто его признаниям можно верить…

Она до сих пор видеть его не могла.

И не хотела.

Она вообще в последние дни будто не жила, ходила по дому как тень. Наружу носа не казала.

Мачеха быстро поняла, что с падчерицей что-то не то, и сгрузила на нее всю работу по дому. Только и знала, что выдавала задания.

Лиана слушалась, даже в некотором роде радовалась, потому что физическая нагрузка хоть немного отвлекала ее от мыслей о Вардане.

От бесконечных вопросов из разряда: почему он такой? Чем она ему не мила? Чем Наира лучше Лианы?

Также она не понимала, почему Вардан требовал от нее извинений. Он что, не понимал, как больно ей делал своей изменой? Как можно было требовать извинений от нее, когда сам так виноват перед ней?

За что она должна извиняться? За то, что у него ребенок на стороне? Или за то, что он зачетно исполняет стриптиз для этой своей Наиры?

Лиана ведь предлагала ему себя…

Предлагала!

Но он предпочел Наиру…

Видно, ему с ней в постели сладко и хорошо, а Лиана для галочки. Девственница для брака, как и завещал его прадед.

Одного Лиана не могла понять — зачем тогда он так ухаживал за ней?

Зачем говорил, что любит, что жизни без нее не представляет? Что хочет, чтобы Лиана тоже его любила? Тоже для галочки? Чтобы лишний раз убедиться, что неотразим и никто не может ему отказать? В том числе и Лиана?

Все случившееся выжигало ей нутро, не давало ни спать, ни есть, ни мыслить здраво.

Ей безумно хотелось сбежать от всего этого куда подальше. Но куда? И на что? К тому же ее в два счета найдут. И вернут.

Ей бы было и вполовину не так обидно, если бы и вправду не влюбилась в Вардана. Если бы жених не стал для нее всем.

А теперь только и оставалось, что выть от боли.

Больше ничего…

Кроме всего прочего, ей было безумно обидно от того, как он ее теперь наказывал — своим тотальным безразличием. Словно Лиана перестала быть хоть сколько-то важна для Вардана, словно он вообще забыл о ее существовании.

Как так можно? Она не знала.

И как выходить за такого человека замуж, не знала тоже.

Возвращаясь к себе, Лиана все-таки остановилась у дверей гостиной, поняв, что там творилось что-то странное.

Виола, Галя и Анфиса сгрудились над какой-то коробкой, которую поставили на стол, и давай спорить наперебой:

— Я бы смогла его натянуть… — утверждала Виола.

— Уж конечно смогла бы… на одну ногу! Оно мне будет как раз! — спорила Галина.

Мачеха, как обычно, брала авторитетом:

— Такое красивое платье не про вашу честь, девочки. Оно скорее для более зрелой женщины.

С этими словами она схватила серебристую коробку и вознамерилась исчезнуть с ней в своей спальне.

— Вардан что-то прислал, да? — спросила Лиана с екнувшим сердцем.

— Принесла ее нелегкая… — сдула со лба челку мачеха. — Шла б ты к себе!

Раньше Лиана, без сомнения, послушалась бы приказа мачехи. Тут же шмыгнула бы к себе и носа не казала в коридор. Ни боже мой не стала бы спорить.

Да и не нужен ей новый подарок от Вардана. Вот совершенно не нужен! Сто лет в обед не сдался.

Но…

Сколько ж можно забирать то, что предназначено ей?

Мачеха с сестрами совсем обалдели!

Годами забирали все-все.

Даже отцу это надоело, он как-то раз крепко отругал мачеху — это произошло после случая с косметикой. Анфиса клятвенно обещала, что больше вообще к подаркам Лианы не прикоснется, и тут опять за свое.

Наверное, Лиана должна была сейчас сдержанно протянуть что-то из разряда: «Вардан же это мне прислал, отдайте, пожалуйста».

Но…

Она слишком устала от того, что ее не считают за человека, что обращаются, как с вещью, у которой нет и не может быть своего мнения.

С криком «Отдай» Лиана бросилась к мачехе.

Схватила коробку с другой стороны и потянула на себя.

Анфиса не отдала, тоже потянула.

Лиана не отступила, и в результате они разорвали коробку в считанные секунды. Мачеха хотела схватить загребущей рукой выпавшее оттуда серебристое платье. Но Лиана оказалась быстрее. Схватила и спрятала за спиной.

— Не отдам! — зарычала она на мачеху.

В коридор тут же выскочили сестры. Во главе с мачехой они принялись наступать на Лиану.

Трое на одну — нечестно.

Силы были не равны. Но в кои-то веки Лиане было плевать.

— Гиены! — шипела она на родственниц.

А те шипели на нее:

— Нахалка! Дрянь! Жаба!

Лиана смерила их бешеным взглядом, готовая к любому исходу дела. Дала понять, что не отступит. И не получат они ни ее платья, ни чего-либо еще, кроме достойного ответа на свои гадости.

Возможно, дело даже кончилось бы дракой.

Но…

Как бы сводные сестры ни ненавидели Лиану, приближаться к ней, когда она в таком состоянии, попросту не решились. Ибо кожа на лице не казенная, а у той внезапно обнаружились острые коготки.

Анфиса, как обычно, стала давить авторитетом:

— Ты как себя ведешь, Лиана? Как же тебе не стыдно? Я тебя растила, ночей не спала…

В этот знаковый во всех отношениях момент вдруг громко хлопнула входная дверь.

Притихли все.

Вжали головы в плечи, обернулись в сторону прихожей.

В дверях появился отец и с порога стал распекать жену: