Обрученные луной

Но теперь Волки все чаще договариваются в спорах, пока мечи тоскуют в ножнах, а клыки оскаливаются только в улыбках да на пирах. Отец говорит, что на век Хольма драк еще хватит, на то Мать-Волчица и наделила его горячим нравом, но в мирное время Бран вождю куда полезнее, а Сигрун еще ни разу не упустила случая это подчеркнуть. Ее послушать, так Брангард — воплощение всех добродетелей, а Хольм — бешеный зверь… И ведь слушают! И не объяснишь, что ему самому медальон вожака нужен, как прошлогодний снег! Пусть Брангард будет наследником, но это ведь не значит, что младшему брату нужно отдать все?

Хольм ожесточенно воткнул нож в кусок оленины, так что лезвие царапнуло по блюду, и снова покосился в ту сторону, откуда звучал раздражающе самодовольный голос брата. Гостья говорила совсем редко, а вот пройдоха Бран мурлыкал непрестанно, словно был с ней одного кошачьего племени. Зар-раза сладкоречивая…

Зато вторую девушку из посольства, то ли подругу, то ли служанку, посадили рядом с ним, снова ткнув Хольма носом, что его место — далеко за братцевым хвостом. Рыженькая Рысь оказалась маленькой, едва ли ему по плечо, но бойкой и с насмешливыми карими глазами. По правилам вежливости Хольм должен был за ней ухаживать, и он честно пытался: положил ей на тарелку всего, до чего дотянулся, благо руки длинные, налил светлого сладкого вина, старательно выслушал, как у них здесь интересно… Только вот болтать с девчонкой у него язык не поворачивался, и она, стрельнув на него острым понимающим взглядом, замолчала, уплетая угощение с отменным аппетитом.

А Хольм заставлял себя смотреть куда угодно, только не влево! Но толку от этого не было никакого. Лестана, дочь Рассимора, стояла у него перед внутренним взором так явственно, словно наяву — вот только руку протяни. И даже глаза не надо закрывать, чтобы вспомнить каждую мелочь, врезавшуюся в память! Хольм глотнул вина. Не легкого, что налил соседке, а темного крепкого пойла, что по обычаю Волков на пиру подавали только мужчинам. Густая терпкая влага в горло пошла мягко, но в желудке разлилась жидким огнем, и Хольм поспешно закинул следом кусок оленины. Не хватало еще опьянеть… Но как отвлечься? Как выкинуть из головы, что стоит повернуться, и поверх головы сидящей рядом Рыси видно крепкое плечо и улыбающееся лицо Брангарда, а дальше, сразу за ним…

У нее, единственной в зале, светлые волосы. Не белые, как отцовская седина, а именно светлые. Так чистейшая вода в ручье серебрится на солнце ясным днем, снова пришло ему на ум. И опять, как при первой встрече, Хольму немедленно захотелось расплести толстую косу, освободить пряди-струйки, запустить в них руки, гладя и протягивая между пальцами…

Он еще раз глотнул вина, почти не чувствуя жгучего вкуса, и отставил кубок. Голову хотелось держать ясной, чтобы даже тень опьянения не стерла из памяти, как он впервые увидел Лестану, дочь вождя Рысей. Всего-то утром, а будто полжизни прошло!

Там, у ворот, по спутникам девчонки он только мазнул взглядом: в них ничего особенного не было. Волосы мужчин и невысокой скуластой девицы горели обычной рысьей рыжиной. Или рысиной? Может, даже, рысячьей — Хольм никогда не задумывался, как оно будет правильно. Рыси и Рыси, обычные чужаки, приехавшие к отцу за помощью, покровительством или союзом. Но девушка, ехавшая впереди маленького отряда, была чем-то особенным.

С первого взгляда Хольм загляделся на стройную, но не хрупкую фигурку. Невысокая и ладная, светловолосая Рысь держалась в седле как влитая. А как возмущенно смотрела на Хольма! Глаза у нее тоже, как и волосы, светились речным серебром, Хольму даже показалось на миг, что он чувствует вкус холодной свежей воды. А потом ветер донес до него запах юной Рыси, надменно проезжающей через ворота совсем рядом! «Мать-Волчица! — растерянно успел подумать Хольм, прежде чем захлебнуться дивным ароматом. — Так же просто не бывает…»

Она пахла той самой чистой водой, утоляющей жажду не только тела, но и чего-то более глубокого, скрытого внутри каждого мужчины. А еще — зеленым лесным мхом, таким же мягким, как должны быть мягки ее волосы. И ягодами… Словно ела их совсем недавно, и не от этого ли четко очерченные пухлые губки такие розовые? «Земляника, — с удивившим его самого шальным восторгом подумал Хольм. — Она пахнет земляникой, или я не Волк, а мышь лесная. И еще чем-то…»

Сквозь чистые запахи леса, воды и ягод пробивался тончайший сладковатый аромат, коснувшийся чуткого нюха Хольма и вмиг заполнивший для него весь мир. Волк внутри него потянул носом и замер, не в силах оторвать взгляд от посланницы Рысьего вождя, потому что понял — это ее собственный запах. И тут же увидел, как светловолосая и светлоглазая Рысь надменно и сердито сморщила носик, а ее ближайший спутник, рыжий и кареглазый, посмотрел на Хольма с плохо скрываемой неприязнью. Интересно, почему?

Впрочем, до чувств незнакомого Кота Хольму не было никакого дела, он так и продолжал бы жадно впитывать глазами и нюхом облик светленькой Рыси, но появился Брангард — и все испортил!