Обрученные судьбой (СИ)

Ксения от души наслаждалась его восторгом от этой гонки, его радости от первенства в ней. Он был настолько близко к ней ныне, что у нее даже голова шла кругом, а пальцы горели огнем под мехом муфты от желания коснуться холодной кожи его щеки.

— Желаешь? — вдруг спросил громко Владислав, не поворачивая к ней головы, по-прежнему пристально наблюдая за ходом коней. Она не сразу сообразила, о чем он речь ведет, зарделась аж до выреза платья под верхней одеждой от смущения, от того, как открыты ее мысли ему, и только потом поняла, что он имеет в виду вовсе не то, что она подумала, кивая на вожжи в своих ладонях.

И она несмело кивнула ему, рискуя попробовать, приняла в руки управление санями, хотя и частично — Владислав не отдал ей вожжи в полную власть, плотно обхватил ее руки своими большими ладонями, по-прежнему правя, но через нее. Для этого ему пришлось полуобнять ее, прижаться к ней теснее, и у нее кровь закипела в жилах, когда вдохнув в очередной раз морозного воздуха, она уловила такой знакомый до боли аромат его кожи. Ксении уже было не катания и до этой прогулки. Они сидели в санях ныне так близко, что она касалась скулой линии его подбородка, и это мимолетное касание только распаляло ее желание повернуть голову и коснуться губами его щеки.

Что она и сделала в итоге. Просто повернулась и провела губами по его холодной коже, слегка грубой от намечающейся щетины. А потом ее опалил огонь его твердых губ, его поцелуя, и она застонала тихо, чувствуя, как разгорается внутри ответное пламя.

Ксения даже не видела, куда движутся их сани, не поняла, когда они остановились, осознав это только тогда, когда Владислав перестал сжимать вожжи ее ладонями, а обхватив ее руками, поднял на ноги в санях и после, так же не прерывая поцелуя, вынес из них, прижал спиной к чему-то твердому. Она оторвалась тогда на миг от его губ, огляделась мельком, отмечая, что они свернули в лес, скрываясь от лишних глаз, совсем как тогда, шесть лет назад, и снова притянула его к себе, целуя его прямо в улыбку, появившуюся у него на губах при виде выражения ее лица.

Владислав рванул пуговицы у нее на груди, проник под мех верхней одежды, скользнул ладонью по ее спине, прижимаясь к ней всем телом, вжимая ее в ствол дерева. И она сама прижалась к нему теснее, словно желала слиться с ним одно целое, как мечтала долгими ночами все эти годы, цеплялась в его плечи, царапая ткань кунтуша у него на спине.

Вдруг Владислав замер, оторвался от ее губ и, медленно проведя губами от рта вдоль ее скулы, прошептал ей в самое ухо:

— Замри, моя драга…

Теснее вжал в дерево, словно пытаясь вдавить ее в широкий ствол. В наступившей тишине Ксения вдруг отчетливо услышала, как фыркнули и замолкли напряженно лошади, замерли на месте, как застыл сейчас Владислав, прикрывая ее своим телом. В морозном воздухе, казалось, разлилась опасность. А после тишину, нарушаемую только отдаленным звуком бубенцов с полей, расположенных сразу же за кромкой леса, где стояли их сани, разорвал какой-то странный звук — словно чье-то тяжелое дыхание донеслось до уха Ксении, и она широко распахнула глаза, угадывая, чье именно сопение она расслышала.

— Вепрь? — тихо, едва слышно прошептала она, и Владислав чуть качнул головой в знак согласия. Судя по все увеличивающемуся звуку сопения и треску веток, сквозь которые в тот момент продирался зверь, тот был уже совсем близко. Ксения знала, что вепрь полуслеп, что почти не видит перед собой, доверяя только ушам и носу, потому как и кони, следуя инстинкту замерла, затихла, зная, как может быть опасен этот зверь, особенно в эту пору течки у самок, когда вепри-самцы становятся более агрессивными.

— Секач, — прошептал ей в ухо Владислав, глядя за дерево на крупного вепря с загнутыми клыками, что уже показался из-за кустарников. — И здоров… Замри, моя драга… замри, он мимо пройдет.

И Владислав не ошибся. Вепрь продрался через заросли ветвей, стряхивая себе на холку с их переплетения снег, замер на миг, прислушиваясь к отдаленным звукам, шедшим со стороны полей, а потом вдруг повернул с первоначального пути мимо них и спустя время скрылся в глубине леса. Плечи Владислава опустились вниз, губы дрогнули слегка у уха Ксении, чуть касаясь его. А потом он отстранился, провел пальцем по ее распухшим губам.

— Едем обратно? А то как бы ненароком еще кого не встретить нынче в лесу! Не хватало еще!

На обратном пути молчали, даже головы друг к другу не поворачивали, словно глаза в глаза боялись заглянуть. Но когда Владислав помогал ей выходить из саней уже на дворе Замка, задержал ее ладошку в своей большой ладони долее положенного, заставил взглянуть на себя.