Обрученные Венецией

Ожидание Адриано и Каролины оправдали себя: едва они появились на пороге виллы, как перепуганная Палома набросилась на них со своими бесцеремонными объятиями.

– Ох, синьорина, как же волновалась я… – едва не задыхаясь, причитала Палома, махая на себя веером и опуская тяжелое полное тело на касса-панку в парадной. – Я всю ночь не сомкнула глаз…

– Палома, твои переживания были лишними, – спокойно произнесла Каролина, обхватывая мягкие руки кормилицы. – Я ведь была в обществе сенатора Фоскарини. Он не дал бы меня в обиду.

В ответ на это Палома наградила хозяина разъяренным взглядом, когда тот пронизывал ее победными фейерверками в глазах. Кормилица перепуганно посмотрела на светящееся от счастья лицо хозяйки и с ужасом прикрыла рот рукой.

– Синьорина… Каролина… Сенатор смел приставать к вам? – тихо спросила она, со страхом ожидая ответа.

Адриано услышал ее слова и с улыбкой произнес:

– С вашего позволения, я оставлю вас, милые дамы.

После чего он направился по ступеням на второй этаж, где располагались и его комната, и рабочий кабинет.

Каролина лишь беззаботно рассмеялась.

– Ты глупа, Палома, если полагаешь, что сенатор способен на бесчестные поступки. Он – достойный человек. Не ты ли меня в этом недавно убеждала?

Пухлыми смуглыми пальцами Палома вытерла набегающие на глаза слезы.

– Ох, синьорина, я так волнуюсь за вас! Ведь мужчины забывают о чести, когда речь заходит о женском теле… а он вам совершенной чужой мужчина.

– Я с тобой поспорила бы на этот счет, Палома. Сенатор невероятно близок мне, – спокойно промолвила Каролина. – И я не просто прошу, а приказываю тебе не вмешиваться в наше общение с ним! Ты ставишь меня в неловкое положение, а его унижаешь в глазах прочей прислуги. Будь благодарной ему за его великодушие, иначе мы с тобой останемся на улице. Ты ведь и сама знаешь наше положение.

– Вы намерены выйти за него замуж? – изумилась Палома. – Лишь потому, что нам некуда деваться?

– Я никогда не выйду замуж из-за безвыходности, – даже с некоторой раздраженностью произнесла Каролина, – прошу тебя это уяснить раз и навсегда! Единственное, что может вдохновить меня на этот шаг, – это любовь.

– Мужчины не способны на чувства, синьорина. Ими движут лишь похоть и властность. А ваши речи столь безнравственны, что вас может осудить общество и наказать Господь…

– Что же у нас за общество, если оно создало правила, по которым любовь – это аморально и безнравственно? Не учит ли нас Библия любви друг к другу? – спросила Каролина голосом, в котором слышалось возмущение и ужас. – Не говорится ли в ней о том, что блажен муж молитвами жены его? А какой будет молитва жены, в которой отсутствует истинная любовь? Палома, ведь в твоей жизни не было мужчины, к которому ты могла бы испытывать чувства. Иначе твои уста никогда не вымолвили бы ничего подобного.

– В моей жизни встречались лишь малодушные болваны, – недовольно ответила та. – Неспособные не то чтобы на любовь…

Палома не стала продолжать, а только залилась слезами. Каролина спокойно реагировала на присущую кормилице плаксивость.

– Так вот, если у меня появятся чувства к мужчине, моя дорогая, я никогда не упущу его, чтобы заключить брак только по любви, но никак не из безысходности.

Та непосредственная простота и радужность, которые были присущи Беатрисе, радовали сердце Каролины: в мире еще существует человек, имеющий столько сходства с ней самой. Они не просто нашли общий язык во время прогулки по прекрасным уголкам Местре, но и радостно щебетали, будто знакомство их состоялось в далеком детстве, а не пару дней назад, за завтраком у сенатора.

После дождя в воздухе стояла влажная испарина, а жаркое солнце вновь появилось в небе. И каждый такой денек являлся маленькой ценностью, ибо совсем скоро унылая осень грозилась покрыть их хандрой и дождями.

Каролина и Беатриса прогуливались по улицам, помахивая веерами. Про себя генуэзка отметила, что синьорина Фоскарини весьма популярна в своем городе, ибо ей выражал свое почтение едва ли не каждый дворянин, проходящий мимо дам. И в каждом из них можно было заметить не только учтивость, но и некое восхищение. Будто мужчины поголовно претендовали на сердце обольстительной красавицы.

– Поразительно, но этот синьор мне не знаком, – промолвила кокетливо Беатриса, глядя вслед прошедшему мимо молодому мужчине, который учтиво склонил перед ней голову.