Обручев

Молодые геологи прожили в Кызыл-Арвате две недели, готовясь к путешествию. И Анненков и Хилков были так заняты, что смогли дать аспирантам только общие указания. Богданович должен был начать исследование горной части края, а Обручев — изучить низменность. Друзьям пришлось самим закупать все походное снаряжение, и тут выяснилось, что они понятия не имеют, как надо собираться в путешествие. Какую нужно иметь палатку, какую тару для образцов горных пород, как одеваться, что брать с собою из продуктов? Единственно, что они хорошо знали, — это какие инструменты необходимы. Об этом им заботливо рассказал Иван Васильевич Мушкетов. У молодых людей были и горные компасы и барометры, набор молотков и зубил. Что же касается всего остального, тут они действовали «без руля и без ветрил».

— Вот пробел нашего образования, — говорил Владимир.— Об этом должен думать институт, если он готовит геологов... Ведь в разных географических условиях нужно и разное снаряжение. А мы совершенно не представляем себе, что нам может понадобиться.

— Ладно, не ворчи! Будешь когда-нибудь профессором, введешь в преподавание такой предмет, — беззаботно шутил Богданович.

Конечно, он не думал тогда, что слова его в точности сбудутся и что он сам тоже будет профессором Горного института.

Наконец аспиранты собрались, купили туркменские ковровые сумы, незамысловатые постельные принадлежности: кусок кошмы на подстилку, подушки и легкие одеяла, приобрели кое-какую посуду — жестяные чайники, кружки, ложки. Провизия состояла из чая, сахара, крупы и сухарей. Не зная, какая нужна палатка, Обручев решил обойтись совсем без нее. Его уверили, что на ночь всегда можно устроиться в туркменской кибитке. Их будет много на всем пути.

Пожелав товарищу удачи, отправился по своему маршруту Богданович, а на другой день пришла очередь Владимира двигаться в путь. Его сопровождали двое верховых казаков. Для молодого геолога выбрали сильную верховую лошадь, еще одна лошадь должна была идти под вьюками.

Путешествие началось неудачно. Не успели тронуться, как вьючная лошадь стала брыкаться и вскакивать на дыбы. Было очевидно, что она хочет освободиться от своей поклажи. Владимир с ужасом следил за эволюциями норовистой лошадки и думал, что, вероятно, чересчур перегрузил ее.

Еще минута, и все плохо притороченное снаряжение очутилось на земле. Пожитки рассыпались, у чайника отлетел носик. А лошадь, освободившись от тяжести, бодро понеслась обратно в конюшню. Но беглянке не дали насладиться привычным покоем. Казаки вернули ее и снова навьючили. Тут выяснилось, что она до сих пор никогда под вьюком не ходила и большие пестрые туркменские сумы пугают ее. Некоторое время она еще брыкалась, но, видя, что непонятные предметы ведут себя смирно, успокоилась и пошла вперед.

Маленький караван двинулся на север, к Хиве.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В пустыне чахлой и скупой...

Пушкин

Нет, этак не уснешь! Черт бы ее унес, эту луну!

Сердито ворча, Владимир отбросил одеяло и сел.

Огромная белая страшно высокая луна нахально заглядывала ему в глаза. Больше, чем когда-нибудь, она была похожа на человеческое лицо — пухлое, перекошенное в злорадной ухмылке.

Он попробовал повернуться на другой бок, и ветер немедленно швырнул ему в лицо пригоршню сухого песка. Укрыться с головой? Но песчинки шумно ударяются об одеяло. К тому же нечем дышать, жарко, тяжко...

По рассказам выходило, что туркменские кибитки встречаются чуть ли не на каждом шагу. Ерунда какая! Да и не во всякой кибитке можно переночевать. Порою в них столько суетливых женщин и кричащих малышей, так тесно и грязно, что отступаешь, даже не перешагнув порог.

С питанием тоже плохо... В сухом и чистом воздухе Каракумов продукты сохраняются довольно долго. Можно было захватить с собой кое-что получше, чем крупа и сухари. Приходится есть на обед и на ужин невкусную кашицу и запивать чаем сухой хлеб. Очень редко удается купить у туркмен кусок свежей баранины.

В другой раз он будет умнее! Только заснуть бы сейчас, хоть ненадолго заснуть! Нет! Этот песок невыносимо колет. Щеки горят... Уж лучше луна! Он повернулся, и сейчас же неумолимый тускло-белый свет ударил ему в глаза.

После таких ночей Владимир вставал разбитый, с болью во всем теле и до полудня делал невероятные усилия, чтобы не заснуть, сидя на лошади. Потом усталость немного проходила, только о предстоящей ночи он думал со страхом.

Но путешествие продолжалось. Пустыня настойчиво и неуклонно втягивала маленький отряд в свои недра. Она смыкалась за спинами людей, скрывая пройденный путь, и развертывала впереди все новые и новые, но такие же однообразные просторы.

Работать приходилось много. Обручев исследовал колодцы, вел наблюдения за песками, всматривался в природу пустыни и подробно записывал все, что видел и над чем думал.

Исследование неглубоких колодцев было несложным делом. Он измерял глубину, определял температуру воды, ее количество и качество. Обычно ее было немного, она казалась мутной, скверно пахла и была неприятна на вкус.