Обручев

День за днем — степь. Взгляду не за что зацепиться. Плоская ровная степь. Лишь изредка цепи невысоких гор, скорее холмов, прорезают ее. Кое-где выходы базальта, красные глинистые обрывы или плоские столовые горы. Они еще сравнительно молоды и образовались из осадков, отлагавшихся в озерах и впадинах этой древней суши. Такие образования характерны для Центральной Азии.

Центральная Азия — мечта юности! Сбывшаяся мечта!

Чем дальше к югу, тем беднее становилась растительность, но все же от недостатка корма ни верблюды, ни даже лошади не страдали. Вода, правда, стала мутной, солоноватой, встречались и совсем соленые озера.

Однажды, копаясь в обрыве плоскогорья, Владимир Афанасьевич нашел осколки каких-то косточек. Кости в таких молодых отложениях? И кости, как ему кажется, позвоночного животного... Надо подробней рассмотреть этот обрыв, просто начать здесь раскопки.

Он сбежал с обрыва, хотел крикнуть монголам, что хочет устроить дневку, но караван ушел так далеко вперед, что верблюдов уже не было видно. Пришлось сесть на лошадь и скорым ходом догонять попутчиков. Он усердно понукал коня, но присоединился к каравану очень нескоро. А найденные осколки словно жгли карман, on все время вынимал и рассматривал их. Ему казалось, что он прошел мимо какого-то замечательного открытия[11].

Три недели тянулся путь через Гоби, и вот, наконец, монгольское плато кончилось. Караван стоял у обрыва, которым завершалась бурая степь, а впереди внизу виднелись острые зубцы гор и под ними яркие клочки полей, рощи, селения, извивающиеся долины рек. Перед Обручевым открылся таинственный Китай.

Далеко уходила по степи Великая стена, здесь она казалась низким валом. Местами вал взбирался на холмы и на вершине возвышался башней. Когда-то на этих башнях горели сторожевые огни или вспыхивало яркое пламя тревожных сигналов. Трудолюбивый земледельческий Китай ограждал себя этой стеной от набегов вольных кочевников.

Караван стал медленно спускаться вниз по крутой дороге. Переход через Монголию был закончен.

Дальше шли по долине среди китайских фанз, огородов и фруктовых садов. Миновали шумный торговый город Калган. Здесь Владимиру Афанасьевичу пришлось пересесть на носилки с крышей и занавесками. Такая будка устанавливалась на длинных жердях, а концы жердей прикреплялись к упряжи мулов. Багаж тоже переложили на мулов. Вещи привязывались к двухсторонней лесенке, перекинутой через круглое седло.

По долине реки Ян-Хе, вперед, к длинной горной цепи, синевшей вдали! Какие удивительные места! Северный склон хребта Антилопы, как называется горная цепь на правом берегу реки, был сложен лёссом и поднимался высоко над водой. На левом берегу — холмы из вулканических пород... Потом перевал Лао-Дун-Бей — «ребра старого дракона»... Камни, что торчат из горных склонов, в самом деле напоминают гигантские ребра. А ниже — селение Шан-Хуа-Юань. Это значит «высокий цветник». Когда-то в древности здесь разводила цветы императрица Сао.

Началось узкое ущелье. Проехать может только одна повозка. Встречные долго ждут перед ущельем. Высокими зубцами ощерилась гора Цзи-Мин-Шань. На ней множество одиночных скал, и к ним лепятся легкие здания кумирен с причудливыми крышами. Вокруг зеленые рощи. Все это похоже на сказку. Недаром эти места вдохновляли китайских поэтов. Обручев вспоминал что-то давно прочитанное: «Там, где тропинка исчезает, как птичья дорога в небе...»

После ущелья началась людная дорога, встречались караваны, повозки, всадники, носилки. Потом новый хребет Гун-Ду-Шан, и снова Великая стена взбегает на отроги.- Она сложена из тесаных каменных плит. Проводник объясняет, что здесь среди гор камня много, а на западе, где его нет, стена лёссовая и поэтому сильно разрушена. На скалах кое-где видны барельефы и статуи Будд, священные формулы: «Ом мани падме хум!» — «О сокровище лотоса!»

Караван проходит через пять ворот из гранита и мрамора, украшенных фигурами божеств, лотосами и надписями на нескольких языках, и вступает в заселенные равнины. Хорошо возделанные поля, частые деревни, близко Пекин.

Здесь работы для геолога нет, и Обручев, сидя на носилках, может спокойно любоваться местностью. Но от покоя он далек. Все ли благополучно у Потаниных, застанет ли он их в Пекине?

Высокие зубцы пекинских стен. Караван идет вдоль этой ограды древнего города, потом через широкие ворота вступает в столицу Небесной империи.

Пестрота одежд, толчея, резкие звуки каких-то музыкальных инструментов... Но сейчас некогда дивиться всему, что мелькает перед глазами. Дальше, дальше, в русское посольство!

На большой площади, тенистой от высоких густых деревьев, два низких каменных дома. Караван останавливается. Обручева любезно встречает секретарь посольства.

— Прошу сюда. Комната вас ожидает.

— Скажите, а Потанин...

— Григорий Николаевич прибыл. Он поместился в другом доме.

На крыльце Потанин, Александра Викторовна, их спутники.

— Добро пожаловать, Владимир Афанасьевич! С благополучным прибытием!

ГЛАВА ПЯТАЯ