Обрывистые берега

— У меня в Президиуме Верховного Совета, к сожалению, нет ни друзей, ни знакомых. А поэтому сами понимаете… Давайте говорить на моем уровне. — Возвращаясь к вопросу, который привел Веронику Павловну в милицию, спросила: — Вы замужем?

— Да, — смущенно ответила Вероника Павловна, словно в теперешнем замужестве была какая-то ее вина.

— И давно?

— Три года.

— Кто ваш муж по специальности?

— Он аспирант. Осенью должен защищать диссертацию.

— Где и по какой специальности?

— В педагогическом институте. Тема диссертации у него трудная, но очень злободневная и острая.

— Что это за тема?

— Воспитание подростка в семье, где нет отца. В общем, что-то в этом роде. — Вероника Павловна вздохнула: — Печальная тема. Пожалуй, тема его диссертации нас и сблизила.

— Он москвич?

— Нет, он с юга. — Словно уличенная в чем-то на грани неприличного, Вероника Павловна залилась краской стыда.

— Какие у сына отношения с отчимом?

— Хорошие… Доверительные. За три года не было ни ссор, ни конфликтов.

— Зовет его "папой"?

— Нет, по имени и отчеству. Для папы муж еще очень молод. — Вероника Павловна замялась. — Да может быть. так лучше. Валерию было уже тринадцать лет, и он… слишком глубоко носит в душе образ погибшего отца-летчика… Я даже не пыталась как-то переломить его.

— Вы поступили правильно. — Калерия сделала заметку в календаре и подняла свои большие, выразительные глаза на Веронику Павловну. — Ну, что я вам скажу, Вероника Павловна?.. Вы поведали мне печальную историю. Будем надеяться только на то, что может сделать для вас комиссия по делам несовершеннолетних. Думаю, что принцип древних римлян "нет правила без исключения" еще не снят из практики нашей жизни. А для этого, чтобы мне выходить на эту комиссию не с голыми словами, напишите обо всем, что вы мне поведали. Подробно о своем девическом грехе не пишите, это комиссию интересовать не будет, да и вас он как мать и как женщину не возвысит. Напишите только о том. что вы создали для сына, когда он был еще ребенком, легенду о якобы погибшем отце, а сейчас, когда сыну предстоит получение паспорта, эта легенда лопнет как мыльный пузырь и может на всю жизнь ранить душу сына. Думаю, когда дело дойдет до рассмотрения вашего вопроса на комиссии, я смогу доложить его по существу. Готовьте это письмо. Вы меня поняли?

— Поняла, — подавленно ответила Вероника Павловна.

— Чем еще, кроме книг и песен о летчиках, ваш сын увлекается?

— Он у меня спортсмен. Вторая шпага Москвы среди юниоров. Тренер ему предрекает победы в будущем, если будет систематически заниматься. — В словах Вероники Павловны прозвучали нотки затаенной гордости. Она даже подняла голову и, виновато улыбаясь, смотрела в глаза Калерии.

— Напишите и это в своем письме. Это тоже характеризует сына с хорошей стороны. Возьмите и в школе характеристику. Ведь там о нем плохого ничего не напишут?

— Там напишут только хорошее, он редактор школьной стенгазеты, неплохо рисует. — Вероника Павловна почувствовала, как с души ее постепенно сваливается тяжесть ее вины перед сыном.

Условившись о том, что это письмо она напишет в самое ближайшее время, Вероника Павловна попрощалась с инспектором, и, как это всегда бывает у женщин мягкой души, растроганная вниманием и состраданием официального лица, которое искренне хочет помочь ей, она вышла из отделения милиции с чувством облегчения и надежды, что страшный день раскрытия лжи может в ее жизни не наступить. И тут же решила: каким бы ни был исход ее ходатайства — она обязательно сделает инспектору Веригиной какой-нибудь приятный для нее подарок, такой, чтобы он не казался взяткой, а всего-навсего был расценен ею как знак благодарности.

Дома Веронику Павловну встретил Валерий вопросом, который он последнюю неделю задавал чуть ли не каждый день:

— Ну как?.. Была в загсе?

— Была, — потерянно ответила Вероника Павловна.

— Ну и что?.. Нашли запись о моем рождении?

— Ищут, сынок… Пока не нашли…

— Это же безобразие! — раздраженно бросил Валерий. — В старых архивах находят записи восемнадцатого века, а я родился всего-навсего шестнадцать лет назад… Москва не горела, как при нашествии Наполеона, в ней не было наводнении, как в Петербурге при Петре Первом, а документы пропали. Если они еще не найдут их дней через десять — я напишу письмо в комитет народного контроля.

— А откуда ты знаешь, что об этом нужно писать в комитет народного контроля? — с испугом спросила Вероника Павловна.

— Мне посоветовал наш историк. Он знает, куда лучше всего надо жаловаться на эти загсы.

— Хорошо, сынок, мы так и сделаем… — вяло проговорила Вероника Павловна. — Если они не найдут через десять дней, мы вместе напишем жалобу в комитет народного контроля. — Мать подошла к сыну, обняла его за плечи и, заглядывая в глаза, ласково проговорила: — Ты не нервничай, сынок, все найдется… Многие документы перепутали, когда загс переезжал из одного здания в другое. А потом работница, которая занимается архивными записями, сейчас в отпуске, придет через две недели. А временно замещающая ее — неопытная.