Обрывки

Как и почему наглый зверь покинул свое лежбище в туалете? Что заставило его взобраться на священный столик с баночками? Зачем он полез дегустировать их содержимое? История умалчивает. Равно как и о том, зачем Соломону Яковлевичу понадобилось истошно кричать «Брысь собака!».

К сожалению, а может и по счастью, Андрея в отделении в этот момент не было, и все перипетии событий он узнал постфактум.

– Видели ли Вы, юноша, как грациозно вылетают из форточек коты? Как они величественно парят с высоты третьего этажа? – Только и спросил с философской задумчивостью у «ведущего котовода» заведующий отделением. – Нет? Очень жаль.

Спросил и умчался в операционную даль.

Андрей и сам засомневался в эффективности данного метода лечения. В его голове зрел новый план. Изучив случайно попавшуюся на глаза, брошюру по спортивной медицине он решил поднимать боевой дух больных путем приобщения их к большому спорту.

Из всех доступных видов спорта больше всего соответствовал обстановке настольный теннис в виду его достаточной компактности и вместе с тем динамичности.

Но стоило заикнуться об установке теннисного стола, как на него тут же посмотрели с интересом, но как-то уж очень плотоядно, короче идеей взращивания чемпионов в больничных условиях не проникся никто.

Человека изобретательного от природы, русского по образу жизни, никакими трудностями не запугаешь. В коридоре, прямо напротив входа в третью палату стоял большой старый двух тумбовый стол, который дежурные медсестры и нянечки использовали в качестве «аэродрома подскока», когда лекарства временно положить, разнося их по палатам, когда поднос с пищей для «лежачих» оставить. В общем, большую часть времени стол пустовал или являлся местом посиделок ходячих больных. Андрей объявил его «теннисным кортом».

В виду ограниченности размеров столешницы, о том чтобы натянуть сетку не приходилось и мечтать. Посему придумался новый вид спорта «ХокТеннис», который, измученный продолжительным отсутствием интимных контактов с женскими особями, почетный больной первой палаты Петрович, тут же окрестил «Хотенисом».

Суть игры была довольно проста, Андрей притащил из дома небольшой металлический шарик от шарикоподшипника, лобзиком выпилил из дерева две миниатюрные клюшки, похожие на хоккейные, фломастером нарисовал ворота.

Матч проводился на время, играть нужно было в одно касание, выигрывал тот, кому чаще удавалось забить металлический «пузырь» в ворота соперника. В случае нарушения правил одного касания или вылета шарика за пределы стола он передавался сопернику. За соблюдением правил Андрей следил лично. Получился эдакий симбиоз настольных игр: тенниса и хоккея.

Как всегда «великое» испортил случай. Тот самый «хотельщик» Петрович из первой палаты, человек с уникальнейшей судьбой скрупулезно описанной в его истории болезни, до поры до времени относившийся равнодушно к новому виду спорта, вдруг воспылал желанием постичь неизведанное. Стоит отметить, что Петрович был «лежачим», но в силу своего возраста и куркульских наклонностей характера пользовался в среде находящегося на излечении контингента непререкаемым авторитетом. По принципу «Не трогай г….»

Куда от него деться? Выбрали момент, когда никого из старшего персонала на горизонте не наблюдалось, затащили стол – площадку в палату, пододвинули к постели страдальца.

Дали клюшку в руки.

– К…хык… твою мать! – только и успел сказать ветеран всех спортивных игр на свете и весело разрубил тишину звуком разбитого оконного стекла. А за окном декабрь….

Естественно забаву запретили, а с очередной зарплаты ещё и деньги у Андрея вычли за порчу государственного имущества.

– Не грусти Андрюха! – Успокаивал парня взявшийся вдруг активно опекать молодое дарование Петрович – При Сталине за такое тебя бы расстреляли, или в лучшем случае дали пожизненно лагерей.

Изначально было, что-то в этом Петровиче неприятное. Что? Андрей до поры до времени разобрать не мог. Жалел он Петровича, человека легендарной судьбы.

По жизни Петрович отличался тремя талантами: отменным лошадиным здоровьем, о чем свидетельствовала круглая, розовощекая «будка» лица, а так же пристрастием к мотоциклам и женщинам.

Петрович не пропускал в жизни ни одной юбки, о чем живописно свидетельствовали его личные рассказы, а в вынужденных перерывах между юбками холил и лелеял мотоцикл «Урал». Холил так, как ни каждая заботливая мать лелеет своего первенца.

И надо ж было такому случиться: однажды его зануде – теще приспичило пройтись пионерским маршем по тропам босоногой юности, посетить, так сказать, свою малую историческую родину.

Ну что с бабами поделаешь? Зудела, зудела довела таки Петровича до белого каления. Сердце кровью обливалось, до того мотоциклетку жалко было, но ехать пришлось.