Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 3. Алхимическое средство

R – Вы бываете нерешительны. Это может представлять для вас большую проблему.

V – Вас не волнует, кто и что о вас думают. Вы не боитесь быть таким, какой вы есть.

Е – то же самое.

– Ну да, похоже. Откуда вообще взялось это имя? Кого-то так звали?

– Отец любил семейные традиции, притом что отношения с родственниками у него в основном были неважными. Тебя, как младшего, назвали в честь прадедушек со стороны отца и матери, а вот имя Эрве… случайно оно возникло, или Бернар что-то знал о нашем далеком-далеком предке, я не знаю.

– А тебя? Ну, понятно, в честь дедушки, а дальше?

– Второе имя выбирала мама, и она категорически не желала, чтобы оно напоминало ей о ее родителе, ну, а имя Ашиль они дали мне в честь сестры отца. Правда, ее и мое имена при том, что звучат они похоже, имеют разное происхождение. Мое – это французский вариант имени Ахиллес, а ее – имеет английское происхождение и означает «живущая в ясеневом саду», а в переводе с ирландского – «мечта, видение». Когда я прочел об этом, почему-то именно эти совпадения значения имени с ее образом поразили меня, я словно на мгновение встретился с ней… Я перечитывал недавно ее заметки, их много осталось в ее бумагах, и нашел записи о ее романе, оказывается, она писала роман, но где сам текст, неизвестно. Может быть, она уничтожила его, может быть, отправила в издательство и его не приняли в печать, или возможно, издали под каким-то псевдонимом – от нее чего угодно можно было ожидать… или, есть еще вариант, он хранится где-то, но где? Я попробовал разузнать, но все напрасно.

Артур, подперев кулаком скулу, молча смотрел на брата. Ему нравилось, когда Роланд был таким. Это бывало теперь нечасто, казалось, даже в одиночестве он редко разрешал потаенным чувствам заявлять о своих правах на него. Но каждая такая минута снова уводила их обоих в те далекие дни, когда они впервые по-настоящему подружились и могли говорить друг с другом обо всем, что было тогда важно.

– А что про тебя? – спросил Артур.

– Да, все в общем и целом тоже совпадает: умение общаться с публикой, склонность к сфере культуры и искусства, чувство юмора, любовь к удовольствиям, индивидуализм, привлекательность для противоположного пола, амбициозность. Мне нравится фраза из характеристики Фабьена «вы очаровательны и агрессивны». При всей ее несуразности она довольно точна. Ну, что еще – внешние сдержанность и спокойствие и буря внутри, любовь ко всяким культурным сборищам, жажда таинственного, желание доминировать над другими… – Роланд полистал книгу и улыбаясь прочел: «нрав и снисходительность могут стать серьезным проблемами в вашей жизни, напряжение и разочарование тяжелым бременем давят на ваше душевное равновесие и нервную систему». Все в таких выражениях, словно читаешь древнегреческую трагедию, это, кстати, об Ашиле. Наверное, с Илиады списали! Ладно, давай обсудим кое-что из завтрашних дел, – сказал Роланд, собираясь убрать книгу.

– Подожди, оставь мне, я ее потом немного почитаю.

– Почитай, почитай, – снисходительно произнес Цоллерн-старший, – надеюсь, ты знаешь ее другие имена?

– У нее только одно имя. Я узнал у Шарля.

– Отца обволакиваешь? Молодец!

– Не обволакиваю, просто спросил, когда мы встречались. У него есть очень хороший проект, я давно хотел что-то нестандартное… – поспешно переменил Артур тему. – Эти несколько месяцев я разбирался с делами компании. Кроме каких-то текущих мелких проблем, которые неизбежно возникают, по отлаженной отцом схеме она работает очень хорошо, и я там почти не нужен, но должно быть и что-то новое, такое, что говорило бы о каком-то нашем лице. В проектах Шарля мне очень понравился особняк с домовой церковью, старомодно, с одной стороны, но… так иногда в разговорах с заказчиками, когда я упоминал о подобной возможности, некоторые были очень заинтересованы.

– Хм, да, мне нравятся такие дома, и хотя в нашем она почти позабыта, то, что она есть, уже создает особое ощущение.

– Да. И еще мы много говорили с ним о заброшенных зданиях в городе, о том, какие возможности их оживить самые привлекательные. У меня на примете еще один домик есть.

– Догадываюсь, о каком ты доме, ты ему каждый раз поешь хвалебную песнь.

– Ага, только пока не могу почувствовать, что должно там быть. С фабрикой было как-то проще – сразу была ясность, для чего она, как только я туда вошел.

– Ты так толком ничего и не рассказал.

– Да, наверное, ты сам уже понял, что там будет пространство для художников – на втором этаже мастерские, фотостудии, на первом – галерея, где они смогут выставляться, и кафе, очень интересное, пока не расскажу, какое, но, думаю, тебе понравится, во всяком случаю, уж идею ты точно оценишь!

– Я заинтригован! А что еще?

– Будет еще что-то для детей – творческие занятия, и во дворе что-нибудь необычное устроим, ребята мне уже набросали свои варианты.

– Кто будет заниматься галереей?

– Пока не знаю. Хочешь?

– Нет, я с современным искусством не могу работать, как ни странно, но мне не хватает наглости, чтобы в нем разбираться.

– Самокритично.