Обсессия

– Не хочу домой… – обречённо завыла я, шмыгнув носом. – Там папа, он снова начнёт отчитывать меня. А я так устала от его наставлений и возмущений. Иногда кажется, что я его ненавижу, – я поздно поняла, что ляпнула глупость, однако пьяный человек всегда несёт глупости. Ему позволено это делать.

Краем уха ловлю гудки в мобильнике черноволосого, тем не менее, судя по молчанию, он слушал меня. Мне понравилась эта мысль. Мне понравилось, что он ничего не говорил, не спрашивал, лишь терпеливо впитывал бред нетрезвой девицы, с которой никогда не был близок, но не смог бросить. Порой от посторонних идёт тепла больше, чем от близких людей. Леон ничего не сделал, но сумел согреть меня.

– Иногда кажется, – замолкнув, смочила потрескавшиеся губы слюной, – кажется, – повторилась, – что я всех ненавижу. Свою мать, которая легко оставила меня много лет назад. Отца, который видит во мне какую-то задачу. Будто весь смысл его жизни заключается в том, чтобы отдать меня в колледж, который, опять же, выбрал он самолично. Ненавижу друзей, Брайана. Ненавижу Кэндис. Ненавижу школу и директора. Ненавижу несправедливость и предрассудки, ярлыки. После самоубийства Бьянки, я как будто впервые увидела настоящий мир, и он мне, честно говоря, не нравится. Я устала, Леон… Каждый день просыпаться, чтобы что? Я даже не знаю за что цепляться. Каждый о чём-то мечтает, а я просто есть. Мне кажется, будто я проживаю день сурка. Ничего не меняется, – переводя дыхание, я постаралась не пересекаться глазами с оцепеневшим и внимательно слушающим мою исповедь брюнетом, – мне надоело лгать себе, что все в порядке. Ничего не в порядке. Каждый день ссоры с папой, недомолвки с ребятами, вдобавок я рассталась с Брайаном, которому чужое мнение важнее моего. Я не знаю, кто я. Вдруг я тоже сплошное притворство, ведь многие люди, с которыми я общаюсь, лишь актёры. Ты понимаешь меня? Понимаешь?

А вот сейчас я набралась мужества и заглянула в миндалевидные глаза напротив. В отличие от меня, кожа Леона смугловата, даже, осмелюсь сказать, оливковая. Он просто стоял, изучал мою фигурку спокойным расслабленным взором из-под густых ровных бровей. Слабый ветер развевал его неряшливые волосы. Это выглядело загадочно. Вообще, сам по себе Леон выглядел загадочно. Почему я раньше никогда не обращала на него внимания?

– Меняется, – хрипло произнёс тот, и я в недоумении нахмурилась, – ты меняешься, Агата. Видеть то, что раньше проходило мимо – главный скачок.

– Но я не хочу… – Леон протянул ладонь, и я крепко ухватилась за неё, поднявшись с холодного асфальта.

Такое ощущение, будто моя задница стала квадратной, а ещё будто в неё вкололи лошадиную дозу анестезии.

– Увы, нас никто не спрашивает, – утешительно улыбнулся парень, – ты совсем плохо выглядишь, – после своего наблюдения, он стянул куртку и накинул на мои плечи, оставшись в одной водолазке, – потерпи, сейчас поймаем такси.

Но мне было все равно. Я уже отключалась, потому почти упала в объятия дружелюбного бывшего поклонника моей мертвой подруги. Веки тяжелели с каждой секундой, мысли в черепной коробке мигали подобно светлякам, а потом вовсе угасали. Я слышала бархатный грудной голос Леона сквозь купол; ощущение, точно мы отдалялись друг от друга, но на самом деле он был рядом. Я чувствовала тепло его тела, руку на своём плече и аромат. От Брайана всегда пахло мятной жвачкой, гелем для душа и дорогим резким парфюмом. А вот от Леона – уютом. Не представляю каким образом это объяснить… Возможно, это запах библиотеки? Старого, поношенного, но очень дорогого сердцу свитера? Аромат пожелтевшей с годами фотографии?

Видимо, я скоро отключилась и не поняла, что уже добралась до родного крыльца. Лишь когда рука юноши легонько растормошила меня, я лениво приоткрыла глаза и послушно вышла из салона автомобиля. Не помню дорогу до двери. В уголке сознания слышался звонок, какой-то шум и голоса.

– Здравствуйте, сэр, – раздалось прямо над ухом.

Я, повиснув на шее брюнета, с трудом стояла на конечностях, однако разобрав голос отца, пусть капельку, но оживилась.

– Леон? Что ты тут… – кажись, отец наконец заметил меня. – Боже! Что с ней?

Оба повели меня в переднюю, оттуда прямо в комнату, где кто-то из них несчастных разул обувь и верхнюю одежду. Ставлю сотку на папу.

– Все в порядке. Она просто устала, – прикрыл мою тушу Леон.

Если к завтрашнему утру не забуду этот жест, обязательно отблагодарю его.

– Устала, говоришь? От неё несёт перегаром, – тон голоса отца неблагосклонно понизился, однако он продолжал укладывать меня в постель.

В эту секунду я пришла в себя на миг и оттолкнула папины руки, грозно и туманно оглядев его суровый вид.

– Ненавижу! И буду ненавидеть! – промямлила я.

– Мне уже пора, сэр, – приняв свою куртку, бросил в мою сторону настороженный взгляд Леон.

– Спасибо за сегодняшнее. Не знаю, где ты её нашёл, но хорошо, что это был ты, – разговоры утихли, значит, они вышли из комнаты.