Общага

— Тихо, родной, успокойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — прижимаю его, вырывающегося, пытаюсь успокоить.

Вот это палево. Неужели он меня перепутал с кем-то? А если перепутал, то с кем?

Ты будешь только мой

— Тише, мой мальчик, тише. Не шуми. Успокойся, — а самого в жар бросает.

Обнимаю, сжимаю в объятиях Ваську, и отпустить не могу, и причинить боль не в состоянии. Его колотит, он испуган, дышит прерывисто. Господи, да что же происходит?

Взял с кровати одеяло, укрыл его, с рук не спускаю. Он уже не пытается кричать, у него стучат, от крупной дрожи, зубы. Глажу его по волосам, придерживаю, несильно прижимая к себе второй рукой.

— Все хорошо, котеночек, все хорошо. Я не причиню тебе страданий, обещаю. Просто будь со мной, хорошо? Я не дам тебя никому в обиду.

Где-то в глубине души я знаю, что вот сейчас, в эту минуту, не лгу. Несмотря на свой разгульный характер, на свою блядскую натуру, сейчас говорю искренне. Возможно, наступил тот момент, когда я начал взрослеть? Или что-то еще произошло за короткие пару дней.

Сороковой начинает успокаиваться, перестал дрожать, и его дыхание стало более тихое, и размеренное. Как-то по-другому засопел, уткнувшись в мою шею. Я еще немного погладил его спину, укутанную одеялом и понял, что мой мальчик уснул.

Медленно, чтобы не разбудить, укладываю его на кровать, ищу глазами что-нибудь, чтобы позаботиться о гигиене. Нашел влажные салфетки, так кстати оставленные на столе. Протер его испачканное тело, оделся и вышел в коридор.

Тишина. Хоть это и общежитие, и тут даже, глубоко за полночь, все равно присутствует какое-то копошение, а я ничего не слышу. Только тишину.

Если бы я курил, наверное, сейчас было в самый раз, но я не переношу этот запах. Возможно, выпил бы чего-то крепкого, но ничего нет. Оголтелые соседи по комнате, вечно куда-то девают мое бухло.

Пора возвращаться, а голова идет кругом. Что это было? ЧТО?

Подумал, что сейчас, как раз кстати, будет принять душ. Пошел к себе, взял принадлежности, предварительно переодевшись в широкий, махровый халат, и направился в душ.

Дернул за ручку — болт. Точнее, не болт, а двери закрыты изнутри. Ничего себе подача. Кто же это такой веселый? В другой раз, с удовольствием покараулил, чтобы узнать правду, но не сейчас. Наверняка, этажом ниже работает душ, поэтому решил не замарачиваться и отправиться туда.

Через полчаса вышел, искупавшись. Полегчало лишь физически. На душе стало еще страшнее. Невысказанные вопросы грызли изнутри. Появился еще один:

— Что делать? — произношу его уже вслух, обращаясь к сумрачному пейзажу за окном комнаты.

Все равно меня никто не услышит. Никто. Даже инопланетяне, живущие со мной в комнате: их нет уже который день.

Кстати, завтра надо поинтересоваться, куда делись Биба и Боба.

Состояние… ужасающее, разрывающее на части от непонимания ситуации. Что, как, почему и главное, наверно, КТО? Кто тот, с кем он меня спутал?

Голова кругом! Нервы на пределе. Сейчас бы пойти к нему и разобраться!

Недолго думая, так и поступил. Но не успел выйти, как понял секрет закрытых дверей душевых. Жаров! Конечно. Сегодня я забыл о его существовании. Зато он — нет. Достаточно было пересечься с ним взглядом. В какой-то мере отлегло от души. Жаров сейчас с Васей, а значит не даст в обиду, мало того, Сашка встречается с Просковиным, поэтому не полезет на беззащитного соседа по комнате. Хотя бы потому, что в душе староста наверняка об этом позаботился.

Ох уж этот Сережа… зря я не дожал его на первом курсе — был бы у меня и сосед знатный, и любовник всегда под рукой.

С этими мыслями поперся на кухню. Пить хотелось неимоверно.

Но и тут мне покою не дают. Леша… и еще какая-то очередная. Не общага, а бордель с самообслуживанием! И чаю попить спокойно нельзя, совсем совесть потеряли!

Вернулся недовольный, лег и тут же уснул. Меня порядком измотал прошедший день.

Утром проснулся от мягкой трели будильника. Лежу и думаю:

«Жаров примерный вроде, на лекцию пойдет. Тем более, что она для потока, а значит и Просковин тоже. Буду надеяться на то, что Сороковой снова продинамит институт»

Орлы мои так и не пожаловали. Можно будет Васю затянуть к себе.

Оделся, примарафетился, зашел на кухню, наконец-то сварил зеленый чай. Народ потихоньку рассосался на учебу. Я прошелся около комнаты Сорокового. Тихо. Постучал.

Сердце предательски заныло. Только бы он был тут. Постоял, подождал. Тихо.

Уже сделал шаг в сторону своей комнаты, когда послышались звуки за дверью.

— Кто? — сонным голосом окликнул Сороковой.

— Я, — сам свой голос не узнал от волнения.

Еще пару томительных мгновений — и дверь отворилась. На пороге, в трениках и домашней рубашке, стоял Васька. Бог на свете все же есть!

Не дожидаясь приглашения, вошел в комнату со словами: «Надо поговорить»

— Чего тебе?

Я закрыл дверь за собой на замок и двинулся на объект интереса.

— Что вчера было, помнишь?

В его глазах отразилась такая буря, что мне стало страшно. Повисла пауза.

— Это был ты?

— Да.

Он отошел вглубь комнаты, сел на стул у стола и опустил голову.