Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть первая

«… Варвары занимали уникальную позицию и потому воспользовались преимуществами (часто занимались и прямыми поборами) взрывного роста торговли. Благодаря мобильности и рассеянию по нескольким экологическим зонам они фактически стали соединительной тканью для оседлых государств, живших за счет интенсивного земледелия» (Скотт 2020, с. 274). «И государства, и варвары хотели контролировать торговлю в пределах своей досягаемости, покоряли и грабили государства, их основной военной добычей и главным торговым товаром были люди. С этой точки зрения аграрные государства и варвары были рэкетирами-соперниками, предлагавшими свою защиту» (Скотт 2020, с. 271).

Переход от общины к вождеству и государству тесно связан с ростом населения и его плотности и столкновением общин между собой. Для члена изолированной общины она тождественна с человеческим родом, за пределами общины для него нет людей. В общине доверие и справедливость основаны на кровном родстве и общей судьбе. Скотоводы-кочевники «имеют поразительно подвижные структуры родства, что позволяет им принимать и исключать членов группы в зависимости от таких факторов, как доступные пастбища, количество скота и насущные задачи, включая военные» (Скотт 2020, с. 262). Однако социально-культурный уклад, основанный на родственных отношениях, имеет пределы, за которыми начинается формальный порядок. Переход от общины к обществу, состоящему из чуждых друг другу людей, подрывает естественный уклад как основу доверия и справедливости и требует создания искусственного порядка, основанного на нормах администрации и религии.

Внутри безличного социально-культурного порядка заново формируются доверие и возможность слаженных действий, кооперации. Администрация не создает политическую власть как оппозицию власти общества. Администрация впервые создает само общество, пусть и на основе превращения людей — вождей, жрецов, правителей — в смыслы и центры, вокруг которых происходило его формирование. Законы и догматы изменили условия идентичности и доверия, то есть распространили социальные нормы на неопределенный круг людей, объединенных общим подданством и общей верой. С их становлением доверие вышло за пределы узкого круга общины и стало распространяться на неограниченный круг сограждан и единоверцев:

«… Современные мировые религии, такие как христианство и ислам, смогли распространиться именно потому, что они эффективно инкультурировали нормы просоциального поведения, которые стимулировали широкомасштабное сотрудничество между относительно анонимными незнакомцами. Согласно этой точке зрения, последователи современных мировых религий, таких как христианство и ислам, с большей вероятностью усвоят нормы просоциального поведения и, таким образом, будут относиться к другим анонимным людям с большей справедливостью и щедростью» (Hruschka and Henrich 2013, p. 5).

Доверие основано на общих нормах, правовых, религиозных, этических. Именно общая мораль обеспечивает ничем не подтвержденное и не обусловленное единство людей, вытекающее из принадлежности к общей культуре, то есть единой системе норм и идентичности. Мораль представляет собой практику, которая складывается в пространстве между инстинктами и разумом:

«Я предпочитаю употреблять термин “мораль” для обозначения таких неинстинктивных правил поведения, которые позволили человечеству, распространившись по всей земле, создать расширенный порядок. Дело в том, что понятие „мораль” имеет смысл только при противопоставлении ее импульсивному, нерефлексивному поведению, с одной стороны, и рациональному расчету, нацеленному на получение строго определенных результатов, — с другой» (Хайек 1992, с. 26).

В отличие от общины общество не является человеческим родом, единством всех человеческих существ. Общество — это механическое и абстрактное, а не органическое и конкретное единство, каким является община. Фердинанд Теннис проводил знаменитое различие между отношениями в общине и в обществе:

«Само это отношение, и тем самым связь, понимается либо как реальная и органическая жизнь — в этом состоит суть общности [Gemeinschaft], — либо как идеальное и механическое образование — таково понятие общества [Gesellschaft] (…) Всякая доверительная, сокровенная, исключительная совместная жизнь (как мы находим) понимается как жизнь в общности. Общество же — это публичность, мир. В общности со своими близкими мы пребываем с рождения, будучи связаны ею во всех бедах и радостях. В общество же мы отправляемся как на чужбину» (Теннис 2002, с. 9–10).