Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть третья

Совокупная масса смыслов, имеющаяся на каждый данный момент их эволюции, показана в виде поверхности смыслов, находящейся между осями эффективности, справедливости и свободы. Эффективность, справедливость и свобода — это показатели, имеющие количественное выражение, три оси, вдоль которых происходит развитие общества. Есть некоторая точка и вектор к этой точке, в которых все три группы смыслов находятся в равновесии. Эволюция, возрастание, максимизация смыслов, как неравновесный процесс, ведет к тому, что три множества постоянно выходят из равновесия. Точка на поверхности смыслов, в которой находится общество, не безразлична ему. Чем дальше удаляется эта точка от вектора равновесия, тем сильнее возмущение в обществе. В ходе эволюции смыслов периоды роста сложности сменяются коллапсами, когда пики избыточной сложности разрушаются и адаптивный ландшафт смыслов выравнивается. Джозеф Тейнтер сводил причины коллапсов к достижению пределов отдачи, пределов эффективности (см. Tainter 1988, p. 93). Однако можно также сказать, что справедливость и свобода устанавливают пределы для повышения эффективности — как, впрочем, верно и обратное. Когда баланс между эффективностью, справедливостью и свободой нарушается, повышение сложности замедляется или даже обращается вспять.

Эффективность, справедливость и свобода указывают на степень удовлетворения трех групп потребностей, то есть на снятие трех видов неопределенности. Эффективность есть та степень, в которой действие соответствует потребностям и ценностям существования, справедливость — степень соответствия морали и потребностям общения, свобода — степень соответствия потребностям и идеалам самореализации.

Для преодоления неопределенности общество-культура прибегает к порядку, то есть к нормам технологии, организации и психологии. Традиционное общество, основанное на наследуемых практиках и традиционном выборе, прибегало к жесткому порядку, в котором личная инициатива рассматривалась как угроза, оно обобществляло человека. Платон говорил, что «каждый отдельный человек должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен … заниматься каждому своим делом — это, пожалуй, и будет справедливостью» (Платон 1990–1994, т. 3, с. 205). Традиционное общество было очень устойчивым, но вместе с тем мало способным к развитию, оно было основано на традиции и морали — практиках, выросших в ходе культурной эволюции. Традиционная мораль не сводилась к отдельным нормам, ее сила обеспечивалась всем укладом деревенской жизни, не знавшим потребительства и накопительства. Когда коммерческое общество разрушило деревенский уклад, оно вызвало ответную реакцию — и в самой деревне, куда явилась коммерция, и в городе, куда пришли вчерашние крестьяне.

Рыночное общество нарушило равновесие, когда порвало с традицией и порядком и поставило на их место беспорядок и интеллект. Рациональность Нового времени освободила человека, она не лишила его эмоций, но дала ему полезность в качестве оправдания его действий. Капитализм повысил эффективность и свободу, но сделал это за счет морали и справедливости, и тем вызвал ответную реакцию социализма и равенства:

«Точно так же как требования обосновать свою утилитарную функцию, предъявляемые королям, лордам и попам, никогда не допускали возможности удовлетворительного ответа перед лицом беспристрастных судей, так и капитализм предстал перед судьями, в карманах у которых уже лежит его смертный приговор» (Шумпетер 2008, с. 526).

Но когда судьи попытались устроить общество на основе одних лишь справедливости и равенства, они обнаружили, что их недостаточно, что они не дают эффективности и свободы. Судьи не могли и не хотели возвращаться в традиционное общество и должны были оставаться в коммерческом обществе. Коммерческое же общество основано на законе, а закон, как и любое быстрое изобретение разума, — это грубый инструмент. Как говорил Иван Ильин, закон в отличие от морали плохо учитывает индивидуальные особенности людей, он не различает, а уравнивает их. Для того, чтобы заполнить разрыв между законом и моралью, Ильин предлагал развивать правосознание, которое есть «начало совести в праве» (см. Ильин 2006, с. 471–472).