Общая теория права и государства : учебник

На идеи общественного договора опирались американские мыслители (Т. Джефферсон, Т. Пейн и др.) XVIII в. при обосновании суверенного права народа США на независимость от Великобритании и на формирование своего самостоятельного государства. Эти идеи нашли свое выражение и первое в истории официальное закрепление в Декларации независимости США (1776), автором которой был Т. Джефферсон (1743—1826). В этой Декларации от имена народа США, в частности, утверждается: “Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью”[351].

Своеобразную философскую концепцию договорного возникновения государства обосновывал И. Кант (1724—1804). “Государство, — писал он, — это объединение множества людей, подчиненных законам права”[352]. Но так называемый общественный договор о переходе от естественного состояния к гражданскому, учреждении государства и т.д. — это, по Канту, “не факт (более того, как таковой он вообще невозможен)”, а “всего лишь идея разума, которая, однако, имеет несомненную (практическую) реальность”[353]. В этом смысле идея (требование) разума о реализации всеобщего блага и переходе от естественного состояния к гражданскому (государственному) состоянию, основанному на началах права, играет ту же роль, что и общественный договор.

Регулятивная сила идеи разума, согласно Канту, в некотором отношении эквивалентна силе договора, поскольку, разделяя некоторую идею и действуя в направлении реализации ее требований, люди действуют практически так же, как если бы они специально договорились о том же самом (в форме общественного договора). Существенная разница здесь, правда, в том, что требования идеи разума безусловны (отсюда и безусловный характер кантовского категорического императива — веления разума), тогда как договор по своему существу, предмету, содержанию и т.д. условен, может быть изменен, расторгнут и т.д.

Подобная интерпретация Кантом общественного договора как идеи разума свидетельствует о философской рационализации им представлений об общественном договоре и одновременно о его определенном расхождении с предшествующими концепциями договорного возникновения государства и права.

С последовательной критикой договорной теории происхождения государства выступил Гегель (1770—1831). Договор, отмечал он, исходит из произвола договаривающихся лиц, и в договоре представлена лишь воля этих лиц, тогда как государство — это “в себе и для себя всеобщая воля”[354]. Кроме того, “предметом договора является единичная внешняя вещь”[355], поскольку только такая вещь может быть отчуждена по произволу договаривающихся лиц. Поэтому, замечает Гегель, ошибочно подводить под понятие договора брак, как это делает Кант. “Также, — продолжает Гегель, — не состоит в договорном отношении природа государства независимо от того, рассматривается ли государство как договор всех со всеми или как их договор с государем или правительством. Привнесение договорного отношения, так же как и отношений частной собственности вообще, в государственное отношение привело к величайшей путанице в государственном праве и действительности”[356].

В целом следует отметить, что договорные концепции государства и права сыграли заметную прогрессивную роль в развитии либерально-правовых и демократических представлений о сущности и назначении государства, о правовой организации государственной жизни, неотчуждаемых правах и свободах человека и т.д.

Идеи общественного договора (в той или иной модификации) не потеряли свое значение и в наши дни. Их влияние особенно отчетливо проявляется в переломные периоды политической жизни той или иной страны, когда в процессе смены общественного и государственного строя актуализируется проблема социальной легитимации новых государственно-правовых институтов, общественного согласия с новыми политическими порядками и т.д. В наше время такая учредительно-легитима- торская роль общественного договора, как правило, падает на новую Конституцию, особенно если она в ходе референдума получает одобрение и поддержку явного большинства народа.