Общая теория права. Учебник

Феноменологический подход позволяет понять право не через его определение, выводимое из априорной посылки путем умозаключений (рационализм) или являющееся обобщением конечного числа опытных данных (эмпиризм), но через раскрытие и описание собственной структуры права, в которой выражается его эйдетический (сущностный) смысл.

Выявляемый в процессе феноменологической редукции эйдос права как феномен человеческого сознания представляет собой идеальную сущность. В данном аспекте право, как и любая идеальная сущность, вневременно и внепространственно, лишено какого-либо конкретного социокультурного содержания. Однако как реальное явление право всегда существует в виде действующей конкретноисторической правовой системы, в рамках которой эта идеальная умопостигаемая сущность права наполняется конкретным социокультурным содержанием.

Из сказанного вытекает необходимость учитывать два плана правовой реальности – идеальную эйдетическую сущность права и реальное социокультурное многообразие права, к которым приложимы разные феноменологические подходы. Для того чтобы ответить на вопрос о том, что есть право в отличие от всех других явлений, т. е. ответить на вопрос об онтологии, бытии, права, необходимо путем феноменологической редукции, отвлекаясь от эмпирического многообразия права, выявить эйдос права, познаваемый через феномен сознания. Таким путем выявляется структура права, его эйдетическое (сущностное) «ядро». Однако реальный, конкретный механизм действия права и его воспроизводства путем феноменологической редукции не обнаружить. Для этого следует применить феноменологическую методологию к социальному миру, в котором «живет» право, и понять право через естественную установку и жизненный мир субъектов. Только единство этих двух планов – идеального и реального – может дать целостное теоретическое представление о правовой реальности.

Выявление и описание эйдетической структуры права происходит в процессе его феноменологической редукции. Для этого необходимо «заключить в скобки» все то, что обладает «двусмысленностью» или даже «многосмысленностью», а следовательно, не является очевидным для сознания как выражающее эйдос права. Такой неопределенностью смысла обладают нормы, которые могут быть как нормами права, так и нормами морали. Для того же чтобы усмотреть эйдос права в правовой норме, необходимо сначала выявить, что в ней есть правового. Усмотрение права в выражении государственной воли также не будет с очевидностью для сознания являть эйдос права, так как далеко не всякое выражение государственной воли есть право. Попытка увидеть эйдос права в принуждении опять-таки не увенчается успехом, потому что правовое принуждение – частный случай принуждения как такового, и т. д.

Непосредственно правовой эйдос выражается лишь в правомочии. Правомочие несет в себе тот единственно возможный, очевидный для сознания смысл, который позволяет любое правомочие идентифицировать как правовое. Эйдетическое «первородство» правомочия невозможно рационально доказать, но его можно показать и описать, поскольку оно только и раскрывается через описание эйдетически взаимосвязанных элементов правовой структуры.

Итак, центральным элементом правовой структуры является правомочие, т. е. наличная возможность субъекта свободно (тем или иным образом) действовать в определенных социально признанных (нормативных) границах и требовать от других действий, соответствующих правомочию. Следовательно, правомочие выступает как социально оправданное притязание. Притязание по своей природе является действием, поведенческим актом, такую же природу имеет и субъективное право. Притязательным характером правомочия определяется его коммуникативная направленность. Правомочие всегда предполагает наличие субъекта, способного воспринимать правовую информацию, содержащуюся в правовых текстах, и действовать соответственно правомочию. Реализуя свое правомочие в активной или пассивной форме, т. е. действуя или бездействуя, управомоченный регулирует поведение других (обязанных) субъектов. Возможность определять поведение других субъектов называется властью. Правомочие, как и право в целом, оказывается неразрывно связанным с властью, и правовое отношение всегда является тем или иным вариантом коммуникативного властеотношения.