Общества неравенства

В ретроспективе такой запредельный страх перед левыми партиями может вызвать улыбку на губах. Французские социалисты и коммунисты никогда не имели ни власти, ни намерения превратить фермы и магазины в советские колхозы, совхозы и гастрономы (так в советское время называлась совсем не гастрономическая сеть государственных супермаркетов). Но у них также не было возможности четко объяснить, каковы их долгосрочные намерения в отношении мелкой и средней частной собственности и как они представляют себе ее роль в идеальном обществе, которое они себе представляли. Эта двусмысленность и неопределенность в вопросе о собственности отнюдь не второстепенна. Они лежат в основе серьезных разногласий между социалистами и коммунистами, а также между обеими партиями и остальным обществом (начиная с самозанятых). Они во многом объясняют, почему социал-демократы и коммунисты в Германии так и не смогли объединить усилия против нацистов в 1930-е годы, и почему радикалы, социалисты и коммунисты не смогли сформировать прочные коалиции в межвоенные годы (за исключением важного, но эфемерного Народного фронта 1936–1938 годов). Этот серьезный конфликт вокруг режима собственности и поддержки советской модели (а также колониализма) также во многом объясняет, почему социалисты часто управляли в так называемых коалициях третьей силы с радикалами и правоцентристами в период с 1947 по 1958 год. Поскольку эти коалиции исключали как коммунистов, так и голлистов, такой выбор был равносилен правлению из центра.

Помимо экзистенциального страха экспроприации мелких собственников, важно отметить, что левые партии сами способствовали созданию атмосферы подозрительности и конфликта, особенно в спорах о налогах, в частности, о подоходном налоге, где они занимали позиции, гораздо более благоприятные для наемных работников, чем для самозанятых. Напомним, что подоходный налог, принятый в 1914–1917 годах, включал как общий налог на доход (основанный на общем доходе из всех источников), так и так называемый цедулярный налог, который взимался отдельно с различных видов дохода (заработная плата, доход от индивидуальной трудовой деятельности, прибыль, проценты и т. д.). Цедулярный налог на заработную плату был гораздо ниже, чем на доход от индивидуальной трудовой деятельности. Наемные работники пользовались значительными вычетами, так что только 10–15 процентов самых высокооплачиваемых фактически платили этот налог, в то время как самозанятые платили налог со всего своего дохода, который они должны были подробно декларировать. Возмущенные такой вопиющей несправедливостью, крестьяне, купцы, ремесленники и другие скромные самозанятые энергично мобилизовали свои силы и добились различных уступок и компенсаций в 1920-х и 1930-х годах. Но наемные работники, защищаемые социалистами и коммунистами, отвергли идею применения одинаковых правил к обеим группам, поскольку это означало бы повышение налогов на работников с низкими и скромными заработками, что они считали неприемлемым, и поэтому предпочли остаться при вопиюще несправедливой системе.

С падением феодализма и установлением буржуазных порядков жизнь простого народа только ухудшилась. Власть буржуазии оказалась хуже власти дворянства