Общества неравенства

Мы начнем с изучения центральной роли соперничества между европейскими государствами в развитии беспрецедентного уровня финансового и военного потенциала в XVII и XVIII веках, намного превышающего возможности Китайской и Османской империй в тот же период. Эта европейская государственная мощь, подстегиваемая интенсивной конкуренцией между государствами и социально-политическими сообществами сопоставимого размера в Европе (особенно Францией, Великобританией и Германией), во многом обусловила военное, колониальное и экономическое господство Запада, которое долгое время было характерной чертой современного мира. Затем мы проанализируем различные идеологические и политические конструкции, которые вытеснили трифункциональное общество в Азии после столкновения с европейским колониализмом. Помимо индийского случая, который мы уже обсуждали, мы рассмотрим Японию, Китай и Иран. И снова мы увидим, что было возможно множество траекторий, и это заставляет нас минимизировать роль культурного или цивилизационного детерминизма и вместо этого подчеркнуть важность социально-политического развития и логики событий в трансформации режимов неравенства.

Колониализм, военное господство и процветание Запада

Мы уже несколько раз касались центральной роли рабства, колониализма и самых жестоких форм принуждения и военного господства в росте европейского могущества в период с 1500 по 1960 годы. Трудно отрицать, что чистая сила сыграла ключевую роль в трехсторонней торговле, которая доставляла рабов из Африки во французские и британские рабовладельческие колонии, на юг США и в Бразилию. Тот факт, что сырье, добываемое на плантациях рабов, приносило колониальным державам значительную прибыль и что хлопок, в частности, сыграл центральную роль в подъеме текстильной промышленности, также хорошо известен. Мы также видели, что отмена рабства привела к щедрой компенсации для рабовладельцев (в случае Гаити это привело к большому долгу перед Францией, который не был погашен до 1950 года, а в случае Америки – к отказу в гражданских правах потомкам рабов до 1960-х годов, а в Южной Африке – до 1990-х годов). Наконец, мы увидели, как пострабовладельческий колониализм опирался на различные формы правового и статусного неравенства, включая принудительный труд, который сохранялся в колониях Франции до 1946 года.

Теперь мы переходим к вопросу о том, как европейское военное господство, которое постепенно возникло в семнадцатом и восемнадцатом веках и привело к европейской гегемонии в девятнадцатом и начале двадцатого века, зависело от развития европейскими государствами беспрецедентного уровня фискального и административного потенциала. Хотя источники, позволяющие измерить налоговые поступления всех этих стран до XIX века, ограничены, некоторые факты хорошо известны. В частности, недавние исследования показали, что можно собрать достаточно однородные данные о налоговых поступлениях по основным европейским странам и Османской империи с начала XVI по XIX век. Основная трудность заключается в том, чтобы сравнить эти цифры. Хотя население рассматриваемых стран относительно хорошо изучено, по крайней мере, в первом приближении, то же самое нельзя сказать об уровне их экономической активности, о котором наша информация крайне неполна. Важно также помнить, что многие обязательные (или квазиобязательные) платежи в то время осуществлялись не государству, а другим субъектам, таким как религиозные организации, благочестивые фонды и местные сеньории или военные ордена, не только в Европе, но и в Османской империи, Персии, Индии и Китае; сравнение по этим направлениям также может быть интересным. Однако в дальнейшем внимание будет сосредоточено исключительно на деньгах, собранных центральным правительством в строгом смысле этого слова.